Приговоренные к приключениям
Шрифт:
— Расслабьтесь, друг мой, — посоветовал валлиец. — И смотрите по сторонам… черт!
Фараон ловко увернулся от содержимого ночного горшка, выплеснутого с третьего этажа обшарпанной инсулы.
— Чтоб тебя ларвы освежевали, подлюга! — заорал он, прибавив к этому пару отборных ругательств. Из окна инсулы донесся неразборчивый ответный крик, явно с пожеланием чего-то такого же, а потом вылетела старая глиняная плошка. Дзынь! — осколки брызнули в разные стороны, с сухим треском отскакивая от стен.
— Ненавижу Субуру, — пробормотал Вар, аккуратно переступая калигами через вонючую
— Сейчас будет перекресток, — сообщил ему Фараон, — я вон ту статую хорошо запомнил, — приятель повара ткнул пальцем в стенную нишу, где перед неряшливо раскрашенной статуэткой еле теплилась плошка с плавающим в масле фитилем, — это какая-то местная богиня из мелких, покровительница фонтана.
— А сам фонтан где? — заинтересовался Варфоломей. Пытаясь присмотреться в темноте к окружающим зданиям, он промахнулся мимо выщербленной мостовой и с плеском наступил в лужу. Длинная матерная тирада огласила ночную темень.
— Вон там, — валлиец кивнул в сторону полуобвалившегося каменного сооружения.
— Не уследила богиня, — сухо резюмировал повар, тряся ногой в калиге, — фонтан-то высох.
— Да, с водой тут не очень, — глубокомысленно отозвался его компаньон. — Обычно за такими перекрестками следят люди из разных братств, но тут, видимо, никакого братства давно нет, или разбежались все.
— А если пожар?
— А если пожар, — назидательно заявил Фараон, — то прибежит отряд вигилов и попытается его потушить. Поскольку воды нет, а при себе у них только одеяла, смоченные уксусом, то вигилы встанут подальше, чтобы кирпичом не зашибло, и будут наблюдать, как весело тут все будет гореть. Может быть, соседний дом разрушат баллистой. А «матрасники» — это у них так специальные крепкие пареньки называются, которые толстые матрасы подстилают всем, кто из окон прыгать собрался — матрасники побегают, конечно. Но потом все равно все сгорит дотла, эка невидаль…
— Бардак… — хмуро сказал Вар. И вдруг подобрался хищно, шепнул: — Погоди-ка, это что за птицы там впереди?
— Так-так, — валлиец прищурился, — может повернем назад?
— Похоже, уже поздно.
Было и правда поздно: их заметили. При свете немилосердно коптящего факела трое темных личностей шустро потрошили какого-то бедолагу, избавляя от ценных вещей. Жертва уже лежала на земле и признаков жизни не подавала.
— Э, там! Кто такие? Клянусь приаповой елдой, еще какие-то жирные сардины подвалили на наше счастье! — широко ухмыльнулся кривоглазый мужик, судя по всему — главарь. — Слышь, Крисп, а ну-ка, забей чушку!
Здоровенный детина с объемистым брюхом под грязной туникой, и тупой щетинистой рожей, расчерченной кривыми шрамами, разогнулся от лежащего тела и шагнул в сторону Вара и Фараона.
— Гладиатор, что ли? — спросил повар, ни к кому конкретно не обращаясь. — Да нет, скорее уж мясник. Ну давай, потанцуем… Эй, дубина! Смотри, будешь завтра лежать на прилавке Бычьего рынка, там никаким мясцом не брезгуют!
Фараон укоризненно покачал головой
— Кх-р-х-р… — сказал бандит, качаясь на непослушных ногах. Голова у него была развалена пополам почти до самых зубов. Из широкого разреза на шее хлестнула кровь. Колотушка вывалилась из ослабевших пальцев и упала в грязь. Следом повалилось грузное тело, судорожно елозя по булыжникам протертыми подошвами сандалий.
Главарь больше не улыбался, единственный его глаз изумленно расширился.
— Э! Ты знаешь, кого завалил? — хрипло спросил он. — Милон этому не обрадуется… — в его руку, как живая, прыгнула отточенная сика.
— Передай Милону мое почтение, — широко оскалился Вар, и в полутьме, кое-как освещаемой плящущими бликами факела, звонко и страшно скрежетнула сталь — это два сантоку обухами прошлись друг по другу.
— Чтоб тебя… — негромко ругнулся валлиец, подставив ногу третьему бандиту — щуплому коротышке, который метнулся к узкой щели между двумя домами. — Свидетелей нам только не хватало!
Коротышка взвизгнул затравленным зайцем, отмахнулся (Фараон едва успел увернуться от лезвия бронзовой бритвы, блеснувшего прямо перед носом) и покатился по мостовой. Точку поставил сам хозяин паба «Дубовый Лист» — обрушился сверху, морщась от ядреного чесночного духа и вони немытого тела, схватил бандита за сальные патлы и несколько раз звучно тюкнул головой об угол полуразвалившегося фонтана. От многострадального сооружения отвалился еще один кусок. Щуплый подергал ногами и затих.
— Внеси свой вклад в развал Вечного Города… — проворчал Фараон, оглядывая разрушения. Тем временем бывший повар и его соперник танцевали извечный танец людей с холодным оружием.
— Драл я твою мамашу в зад! — рявкнул кривоглазый, делая выпад сикой.
— Зря ты так… — выдохнул Варфоломей, по-прежнему скалясь. — Мог… бы… жить.
На каждом слове он делал взмах, и тяжелое лезвие падало, безошибочно находя цель. Хрясь. Хрясь. Хрясь. Короткий крик, бульканье, звон сики на камнях.
— А теперь валим отсюда! — рявкнул повар.
— Погоди, а тот? — оторопел Фараон, махнув в сторону жертвы бандитов.
— Тот уже труп! Еще не хватало нарваться тут на ночной обход стражи! В Мамертины захотел?
Никакого желания оказаться в Мамертинской тюрьме у валлийца не было, и он побежал вслед за Варом, который успел прихватить какую-то тряпку — похоже, кусок туники — и на бегу вытирал сантоку, очищая сталь от крови. Они, не останавливаясь, пробежали по улице Патрициев, уворачиваясь от ночных телег, громыхающих повсюду, бросив взгляд на темную громаду башни Мамилия, выскочили на Малую Субуру, и тут Фараон запротестовал.