Приговорённые к счастью
Шрифт:
Бальтазар кивнул и зарделся. Если речь про тонкости исследования, то он, пожалуй, не вытянет. Вклад Маришечки ему очевиден, но не вполне ясен. Это Альберта надо спрашивать. Говорит, ничего сложного там нет, а сам сыплет тяжёлыми учёными словесами.
– Честно скажу, сам я далёк от этой научной магии, – усмехнулся Емельян Сергеевич. – Но спецы вашу Мари нахваливали: по полочкам им всё разложила. Говорят, выводам статьи можно доверять. Дедуля вряд ли захочет жить «обычным лунянином». Как это?.. Как у вас такого называют, э-э…
– Отказник. Объявится у нас, поживёт недолго да и окуклится.
– Если объявится! – заметил Емельян Сергеевич.
– Верно. Если! На Луне таких не любят: оно сидит себе или лежит, а ты его содержи, раз вытащил. Живой же, хоть и не совсем: то ли спит, то ли не спит. Кайфует себе. Но оговорюсь: его родственникам, лунным или земным, я не стал бы так однозначно обрисовывать эти мрачные перспективы. И в статье Альберта формулировки гораздо обтекаемей. Всегда есть надежда, хоть иногда и мизерная.
Ведущий следователь кивнул, и Бальтазар продолжил:
– Вывод про впадение в транс верен лишь в той мере, в какой наша модель отражает душу изучаемого субъекта. Возможно, для более надёжных выводов маловато данных. Мы использовали около тысячи коротеньких временных линий длиной тридцать секунд на кубический миллиметр в разных точках мозга. В основном лобные доли и лимбическая система. И то полугодовой бюджет в Институт улетел. – Он вздохнул.
– Спецы сказали, выборка приличная. – Емельян Сергеевич почесал подбородок. – И хотя наши бюджеты тоже не бездонные, ваши траты мы возместим. Не безвозмездно, разумеется.
– Это к Дмитрию, он начальник, – неуверенно пробормотал Бальтазар. – Нам пришлось взять большой заём под обеспечение будущих общественных выплат. И теперь полгода весь наш доход – от одних частных заказов. Потому на ваше «не безвозмездно», боюсь, у меня нет полномочий.
Емельян Сергеевич крякнул от досады.
– Никакого Дмитрия! Никого, кроме вас, я привлекать не собираюсь. «Не безвозмездно» значит, что вы дадите личное обязательство помощи в расследовании. Куда катится ваша Луна? Помешались на деньгах!
– Попадёте к нам, поймёте, – проворчал Бальтазар. – Я согласен. Обязуюсь хранить тайну и работать на вас, но не против интересов моей конторы и друзей.
– Прекрасно! Вы все нас полностью устраиваете. Мы вас хорошенько проверили. Подписывайте допуск к секретным документам.
Емельян Сергеевич вытащил карточку своего телефона и протянул Бальтазару. Проведя ладонью над телефоном, тот взял допуск и, развернув виртуальный документ перед глазами, внимательно прочёл. Условия не кабальные, свобода действий и передвижения не ограничивается, штрафов нет. Подписал. Шикарная сделка.
– Мне ознакомиться сейчас? – спросил Бальтазар, таким же образом забрав электронную папку с документами.
– Так точно. К сожалению, материалов мало. Что неясно – спрашивайте.
Бальтазар положил руки на стол и закрыл глаза. Закрепив позу андроида, отключился от него, вернувшись к себе на орбитальную станцию, где и находился физически (хотя сами апартаменты были виртуальные, то есть обычные рисованные декорации лунян, в которых они живут). Здесь у него была уютная комнатка с видом на Землю. Положив папку
Из того, что ему и так известно: жертвы на момент смерти находились в экстатическом состоянии, все найдены с блаженной улыбкой, все убивали себя крайне болезненным способом. Так, по наркотику: выявлены следы распада неизвестного психотропного препарата… Ага, под сомнением, – возможно, ошибка аналитического оборудования. Перебор химических веществ-кандидатов, сплошная органическая «алхимия» (даже Дима вряд ли разберётся). И… вывод: препарат неизвестной природы. М-да, захватывающее чтение…
Вдруг его взгляд споткнулся: «„Реактивные зигзаги“… глава компании Вернер…» Бальтазар округлил глаза, сердце его пару раз гулко стукнуло. Так, кажется, понятно, почему именно его выбрали. «Реактивные зигзаги» – его первое и неудачное трудоустройство в дальний космос. Со скандалом тогда уволился. Плохо дело, если из-за этого. Видимо, сами не знают, кому доверять.
На «Реактивные зигзаги» в деле одни косвенные указания. Через вторые руки, третьи. Кто-то когда-то с кем-то работал, встречался или был знаком, но это не точно, м-да… Вернер чист как стёклышко, прямо ангел во плоти. Не вызывает никаких подозрений, кроме единственного: каждый из шести случаев был как-то связан с его компанией. Да, пусть неявная и опосредованная, но всё-таки связь имелась.
Краем уха андроида Бальтазар услышал телефонный вызов и без воплощения, вручную повернул на звук голову андроида (неудобно, зато не надо вставать и в него одеваться). Глянул наружу в окошки глаз. Емельян Сергеевич, вскочив, ходил по комнате, махал руками и неразборчиво – на звуковой секретке – бубнил в телефон. Ведущий следователь, весь в делах и заботах.
Вернув голову в исходное положение, Бальтазар ещё раз пролистал бумаги. Вроде ничего не упустил. Так, какие у него вопросы? Ничего умного в голову не приходило, в документах одни неподтверждённые догадки. Конечно, можно спросить: и что ему делать? Но это как-то непрофессионально.
Стоп! Как же он сразу упустил? Дима ведь переписывался с этим Вернером по поводу теорий мирового эфира. Может, и сейчас переписывается, но молчит из-за вечных подколок Альберта. Какая-то больная для обоих тема. Они – Дмитрий и Альберт – и в дальнем космосе находили время об этом поспорить. Иногда ругались, да так, что приходилось их мирить. Помнится, Дмитрий уже на Луне напечатался по своему любимому эфиру в малоизвестном научном журнале, сослался на статью Вернера, опубликованную там же, а тот, в свою очередь, в новых статьях ссылался на Дмитрия. Альберт, узнав об этом, долго хохотал над таким взаимовыгодным перекрёстным опылением. Вдобавок выяснил, что печатались они в «псевдонаучной помойке» без редактуры и рецензирования. Вот тогда-то Бальтазар и узнал, с кем переписывается и кем восторгается Дмитрий. Вдобавок выяснилось, что и Альберт к Вернеру неравнодушен, но совершенно в противоположном смысле: восторгов Дмитрия о «гениальном инженере» он не разделял. Как и Бальтазар.