Приговорённые к счастью
Шрифт:
Дальше шёл генетический анализ пыли помещения. Бальтазар быстро пролистнул списки людей, посещавших Кувенкласе за последний месяц: бабушки, дедушки, тёти, дяди, их дети. Неделю назад заходила соседка с верхнего этажа, посетила комнату брата жертвы. Заканчивалась экспертиза отчётом о питомцах: свежие следы ДНК обычной собаки семи лет и двухлетней давности – старой кошки. Бальтазар хмыкнул – особенно про кошку очень важно знать.
Он открыл отдельное досье на ближайших родственников, проживавших с убитым: мать, отец и брат. Во время преступления дома отсутствовали. Жертву обнаружил отец ориентировочно через десять минут
Мать Фомы звали Пэйлиэзеивэлья, отца – Ахшмузь. Для простоты Бальтазар нарёк их Паскуэла и Ахилл. Имя брата-близнеца Фомы было Вуквопел. Внешне он отличался от брата до неузнаваемости: красавчик, телосложение атлета. Вот кого надо было называть Ахиллом. Но переводчик недовольно крякнул и отказался менять сохранённую настройку (снова привет Бенедикту?), пришлось наречь Вуквопела Валерием – тот и впрямь светился здоровьем и мощью. Бальтазар подумал и сократил до «Валера» – как раз для юноши.
Закончив изучать материалы, Бальтазар отправил семье Кувенкласе запрос на визит и в ожидании приглашения рассеянно глядел в окно. Перед ним во мраке космоса медленно поворачивался тёмный шар Земли весь в ярких пятнах ночных городов – спутник на низкой орбите пролетал через ночь. Всегда занимательное зрелище. Сколько раз видел, а не надоедает.
Привезти бы сюда Елизавету и покатать на спутнике – вот, мол, дорогая, это тебе не на метле летать. Шутка, конечно, на грани… Но если между близкими людьми – то почему бы и нет. Бальтазар вздохнул: эх… Затем спуститься на Землю и погулять рука об руку у настоящего моря или в парке. Можно, как он сейчас, «по проводам» на удалёнке, но лучше в переносных капсулах эссентариума. Обязательно одеться в дорогих и приличествующих случаю андроидов – в мужского и женского, с хорошей чувствительностью и подвижностью, каждый со своей капсулой. А не в болванчиков на управлении с орбиты вроде того, в котором он ходил сегодня. Ах, как бы это было здорово!
Помечтав с минуту, Бальтазар пригорюнился. Во-первых, никуда она, домоседка, не полетит, во-вторых… Во-вторых, не время думать о семейных дрязгах. Но кем бы Елизавета его ни считала, для него она часть семьи. Он уже скучал по ней.
Бальтазар проверил обратные рейсы домой. Как нарочно, ближайший на Луну с его станции был через два часа, а следующий – аж через восемь. Вздохнув, он зарегистрировался на ближайший, выкупив последний билет. Конечно, была небольшая вероятность, что он не уложится к посадке на рейс. Но это ничего, как-нибудь обоснует Кувенкласе свой досрочный уход. С Луны им перезвонит, если потребуется что-нибудь уточнить. Общаться неудобно, но для недолгой беседы сойдёт.
Он отметил на билете «Забрать в любом случае» – вдруг за разговором сам забудет. Самое страшное, что случится: без предупреждения пропадёт его голограмма и отработает отбивка потери связи. Это же не андроида посередине дороги бросить.
Бальтазар глянул на часы – время не терпит, а прошло уже пять минут, как он отправил запрос на посещение. Ещё одна тягучая минута… Но вот пискнуло входящее, и он подскочил на стуле. Наконец-то! Кувенкласе дали добро и открыли именной – на него – переход. Он поглядел на своё отражение в тёмном окне и поправил галстук. Перекрестившись, открыл дверь со своей стороны и шагнул навстречу ждавшим его землянам.
Глава 2. Задушевный разговор
– Добрый день, – вежливо произнёс
По другую сторону от стены-проектора стоял диван, на самом краешке которого расположилась Паскуэла за руку с Ахиллом, а по правую сторону – пара кресел. На одном в неудобной позе замер Валера, на другом сидела собака. Все внимательно смотрели на гостя. А он на них.
Лица встревоженные, в слезах. Измучены болью. Близкие Фомы были будто слегка не в себе, будто они немного умом двинулись. Хороший знак – нет скрытого пренебрежения или тайной зависти к чужой смерти. Он и такое наблюдал.
– Добрый день, – нестройно ответили ему, поднимаясь навстречу.
Пёс гавкнул и соскочил на пол.
С удивлением посмотрев на собаку – ему почудилось «бывай здоров» на корявой интерлингве, – Бальтазар прошёл до едва видимой прозрачной стены на середине комнаты, где заканчивалась отображаемая для землян голографическая картинка.
Они со своей стороны подошли к виртуальной гостиной. Кивнули Бальтазару. Он представился – посмертный следователь, – показал удостоверение.
– Вы знаете, я здесь за… – начал он.
– Знаем зачем! Институт послал вас разнюхать, не убил ли себя Фома, – выпалил Ахилл. – Чтобы выставить за его воскрешение неподъёмную цену! Мы за ваш визит последние штаны заложили! Вы на наши деньги оценки свои Фоме выставляете! А мы возьмём и наплюём на них! Сами решим. Мы его воскресим, а он – нас, когда наше время придёт…
Ахилл потряс кулаком перед носом посмертного следователя. Женщина заплакала и запричитала, успокаивая мужа. Валера выглядел смущённым. Пёс вёл себя смирно, поглядывал на Валеру и внимательно следил за гостем. Умная собачка.
Бальтазар вздохнул:
– У вас неверные представления об Институте и моих обязанностях. Давайте присядем и спокойно поговорим. – Он из ниоткуда достал нарисованный стул и уселся у барьера. – Прошу, садитесь, – указал он на диван и кресла за их спинами.
Все расселись, пёс занял место у ног Валеры, не спуская настороженного взгляда с гостя.
– Извините, – пробормотал Ахилл, смахивая слезу. – На нервах. Слегка выпил. Как глупо! Всё я знаю, уже сто лет как небо копчу, давно всё выяснил, как и что. Не попасть к вам…
– Ну, случилось то, что случилось. Вам какое дело?! – спросил у Бальтазара Валера, с жалостью поглядев на отца.
– Никакого! – Бальтазар поднял руки. – Но для Фомы с вас затребуют мой подробный отчёт о душе усопшего. Для оценки финансовых рисков Луны, которые будут учтены в сумме платежа Институту Времени. Страховка от возможного ущерба, когда воскрешённый впадает в благостное оцепенение, перекладывая обязанности поддержания в нём жизни на плечи общества. У нас их называют отказниками и другими словами, которые я не хочу озвучивать. Если такое случится, то страховые покроют часть общественных трат на содержание души отказника. Не каждого можно уговорить или даже заставить поработать на благо себя и общества, а избавляться от этих безвольных персон негуманно. При самых неблагоприятных оценках, например без такового отчёта, страховая переплата может в несколько раз превысить стоимость воскрешения. – Он развёл руками. – Никто не вправе вам запрещать. Но возможно, вы разумнее поступите с вложением, замечу, немалых сумм. Механизм оценок «качества души» и взвешенных выводов давно отработан. Поэтому я здесь.