Приговорённые к счастью
Шрифт:
Значит, есть возможность что-нибудь вынюхать про Вернера через Дмитрия. Ясненько: ещё довод, чтобы выбрать Бальтазара. Осталось придумать хороший вопрос, и можно выходить.
Вдруг Бальтазар понял, что его андроида сильно трясут.
– Очнитесь! – донёсся до него издалека крик Емельяна Сергеевича.
– Что случилось? – похлопал Бальтазар глазами, взяв андроида под управление.
– Беда! Ещё одна жертва! – воскликнул Емельян Сергеевич, перестав трясти его за плечо. – Юноша, почти мальчик. На другом конце Земли. Самоубийство, и по всем признакам наш случай. Изувеченное тело в морге, желатиновая оболочка – на столике у патологоанатома.
–
– Как что?! Забираете на себя посмертно-предвоскресное обследование души самоубийцы, это легенда прикрытия. Родственники уже оплатили ваш визит. Институт дал им хорошую скидку, за наш счёт, так что жду от вас ценных сведений, которые не стыдно будет подшить к делу.
– Я, кажется, знаю это местечко, – удивился Бальтазар, посмотрев на адрес. – Неподалёку от них крупный филиал Института. Я там бывал.
– Может, и с убитым пересекались. Он работал в Институте Времени.
Бальтазар присвистнул.
– Уборщиком, за полотёрами приглядывал, – пояснил Емельян Сергеевич.
– А, ясно. Как я получу задание? Не от вас ведь?
Емельян Сергеевич помотал головой:
– Нет. Обычным образом, через страховой отдел Института. До вашей конторы заявка дойдёт сразу. Остальным – с задержкой: произойдёт сбой на узлах связи. Десять минут, не больше, иначе подозрительно. Надеюсь, ваши не проворонят. Со всеми этими нелепыми смертями Институт задрал барьерную страховку, так что родственникам, точнее нам, пришлось раскошелиться. Цена заоблачная, ваши должны клюнуть.
Бальтазар кивнул: обязательно клюнут. «Мы своего не упустим». У него тренькнуло входящее – ага, вот и оно.
Телефон в руке Емельяна Сергеевича тоже пискнул.
– Готово! – Тот глянул в экран: – Ничего себе, чуть дольше трёх секунд прошло, как вам отправили! Полторы туда, полторы сюда.
– На автомате заказ приняли, раз цена хорошая.
– Прекрасно! Ждём вводные от вашего босса?
– Я уже получил задание срочно выезжать на место вместе с пересылкой заявки. – Бальтазар показал свой телефон, выведенный на ладонь андроида. – Адрес знаю, обстоятельства дела знаю. Могу отправляться. – Он встал из-за стола.
Емельян Сергеевич поднялся следом.
– С богом! – махнул он рукой.
Неожиданно телефон Бальтазара требовательно запищал, мигая картинкой полученного видеосообщения.
– Дмитрий, – после заминки сказал Бальтазар, поспешно убрав телефон (уже глянул мельком). Послушает начальство наедине.
– Выведите на экран, – приказал Емельян Сергеевич. – И автоперевод включите.
Незаметно вздохнув (видеозапись ничего хорошего не обещала), Бальтазар подчинился. Перед ними на экранной стене отобразилась голова звонившего. Картинка, как назло, выхватила миг энергичный и выразительный: округлённые глаза, губы, с усилием выдувавшие букву У, и топорщащаяся борода, загораживавшая обзор и вылезавшая за кадр.
Ну, ничего не поделаешь. Бальтазар запустил воспроизведение, и Дмитрий ожил.
– Бальтазарушка, родненький! – воскликнул он с воодушевлением, разглаживая бороду. – Свезло нам хороший заказ ухватить! Всё бросай и дуй на адрес, он у тебя в почте. Отобьём часть деньжат, что вы угробили на гальванизацию трупа. Кричали мне, мол, заявим о себе, прославимся! А вот завернули статейку Альберта! – он размашисто сунул огромную дулю под зрачок видеокамеры. – Слышал? Мол, неактуально. Как я и думал! Так что продолжаем по старинке. Ну да ладно, к делу. Работёнка плёвая, так считаю, случай-то очевидный. Старый
Емельян Сергеевич смотрел на экран, плотно сжав губы. Бальтазар пожал плечами.
– Я могу отправляться? – спросил он.
Следователь по особо важным делам, весь пунцовый, кивнул.
– Тогда я пошёл, – зачем-то добавил Бальтазар. Он отпустил андроида и перескочил к себе на орбитальный спутник.
Нехорошо получилось. Вернуться бы и сказать пару слов в оправдание, что, мол, разговор подразумевался конфиденциальным, потому Дмитрий позволил в речи немного жаргонизмов. На самом деле все так говорят. А жаргонизмы удобны для быстрой передачи сути дела. Поэтому не стоит думать, что они непрофессионалы. Другие не лучше.
Недолго поколебавшись, он вернулся на Землю. Андроид, отправленный на посадочную станцию, уже затворял за собой дверь. Придержав её, Бальтазар заглянул внутрь и увидел, что Емельян Сергеевич, упав грудью на стол, покатывается со смеху, утирает слёзы и бормочет: «Гальванизация трупа… Заболтать и выведать…»
«Вот и славно», – с облегчением выдохнул Бальтазар, тихо закрыл дверь и вернулся к себе.
Открыв досье дела о самоубийстве, он бегло пролистал, рассматривая приложенные фотографии родственников и жертвы. Ничем не примечательные лица землян, довольно красивые, если к ним привыкнуть. Посмотрел на снимки с места преступления: повсюду кровь; убитый, полусидя на скрещённых ногах, висит в петле, накинутой на ручку двери, и держится за торчащий из живота нож; на лице застыла гримасничающая улыбка. М-да, из тех самых, седьмой.
Жертва преступления – он же самоубийца с трудным именем Пельозуемесья. Имя чаще женское, как мужское используется редко, – хм… Тридцать пять лет. Верно, по земным меркам юноша, вчерашний ребёнок. За толщину щёк и необъятный живот Бальтазар окрестил его Фомой. И с именем немного сходно: Ф и П, будем считать, схожи; М и О тоже в наличии. Фамилию Кувенкласе переиначивать не стал – запомнил, это он сумеет выговорить.
В кармане штанов жертвы найдена предсмертная записка: «Я пошёл, вы не волнуйтесь, всё будет хорошо, и даже лучше». Написана от руки почерком убитого, залита его же кровью.
Причина смерти – удушение верёвочной петлёй, накинутой на дверную ручку межкомнатной двери. Перед этим кухонным ножом нанесена глубокая рваная рана брюшной полости.
В желудке убитого обнаружена лопнувшая непереваренная желатиновая оболочка чёрного цвета. Психотропные препараты не выявлены. При этом уровень дофамина и серотонина в тканях головного мозга существенно превышает физиологическую норму. Экспресс-анализ межнейронных путей показал сверхактивный контур возбуждения в коре мозга и петлю обратной связи с базальными ядрами. Характерно для крайне экзальтированного состояния.