Приход ночи
Шрифт:
— Наверное, были.
— А проблемы с потенцией? Это связано?
— Часто да, но не всегда.
— Меня он не насиловал…
— Это ничего не значит. Его способ удовлетворения мог быть иным, — сказала Логинова.
— Так чего же мне ждать?
— Не думайте о нем, он этого не заслуживает. Он рассчитывает именно на вашу навязчивую идею, на постоянно ожидание беды. Если выбросить его из головы и сказать себе, что меня он не интересует, и постоянно придерживаться этой тактики, станет легче.
Я почувствовала себя
— Люда, если бы вы согласились, мы провели бы терапию. Я бы все сделала, чтобы вам помочь. Что вы думаете?
Она ждала, а я молчала, теребя в пальцах угол пододеяльника.
— Нет, спасибо. Я не могу. Не думаю, что мне… пригодится.
— Вы зря так считаете.
— Может быть. Но не надо меня принуждать.
Логинова вздохнула. Она закрыла ноутбук и просто сидела теперь и смотрела на меня. Я уже научилась определять, куда направлен взгляд собеседника.
— Вы перекладываете вину на себя. Пусть вы и не согласны, но… это неверно. Занимаясь самоуничижением, вы отрезаете себе пути к отступлению, к выздоровлению, в конце концов.
— Я справлюсь, я сильная. Мне теперь нужно каждый день тренироваться не быть размазней. Оценивать вещи реально, не обманывать себя.
— Понимаю.
— Вряд ли.
— В любом случае, вы можете рассчитывать на мою помощь. — Логинова вложила визитку мне в руку. — Тут домашний телефон, рабочий и сотовый. По сотовому звоните в любое время.
— Спасибо. Я воспользуюсь как только возникнет необходимость.
Логинова помолчал.
— Я встречалась со многими женщинами в этой ситуации. Вы сильная. Я не отрицаю. В вас нет плаксивости, самоуглубления, нет экзальтированности и религиозного рвения, которое часто просыпается в жертвах как тяга к абсолютной защите. Но вы и правда способны пережить это самостоятельно, даже если ваша агрессивность уйдет, а оно явление, как я считаю, временное.
Негативизм, если он не был вашей обычной чертой, тоже исчезнет. — Логинова встала. — Надеюсь, вам не понадобится моя помощь. И ничья по этой части.
— Да уж.
— До свидания. Звоните, если что.
Скрипнула, закрываясь, дверь. Я сидела и ощупывала в пальцах визитку Логиновой. Как слепому пользоваться этой штукой?
Мне вдруг четко представилось, что я в жизни теперь не прочитаю ни одной книги. Не посмотрю телевизор. Не полюбуюсь на картины. Не увижу солнца.
Не увижу солнца.
Я закрыла лицо руками, испытывая одно-единственное желание: умереть сию же секунду. Мне было жалко себя, и в эти минуты я ненавидела весь мир. Всех, включая Таню. Логинову, своего врача, следователя, Лешу, Артура, дежурную медсестру. Почему со мной поступили так несправедливо? За что? Пусть я не виновата, как твердит психолог, пусть, но в чем-то должна быть причина? Я сильная. Я не должна расхолаживаться. Я обязана учиться у Тани твердости и принципиальности. Но, с другой стороны, кто она
Я размахнулась и швырнула визитку Логиновой в черную пустоту перед собой. Потом легла и пролежала лицом в потолок часа два или три, в полном оцепенении, пока сестра не пришла поинтересоваться, как дела. Из ноздрей у меня текли сопли. Я ревела, даже не замечая этого, и дышала через рот. Я была где-то не в этом мире. Вселенная, в которую я попала, сплошь состояла из жалости к себе.
— Вам нужно что-нибудь? — спросила сестра.
— Нет, пожалуй. — Вынув платок из-под подушки, я высморкалась.
Мне не нужно было поступать так с Логиновой, она совершенно права, говоря, что мне нужна помощь. В очередной раз я выставила себя идиоткой.
— Помогите мне позвонить, — сказала я.
— Конечно, — ответила сестра. — Взять телефон?
— Да.
— Я могу с вахты…
— Нет, пусть будет так.
Сестра взяла телефон, подаренный мне Таней, с тумбочки. Я подумала и назвала номер. Нет, не номер Логиновой, которого не знала. Сестра выполнила мои указания.
— А что сказать?
— Дайте.
Я поднесла трубку к уху и слушала, как телефон посылает сигналы в пустоту. Сердце мое отсчитывало время, я ждала, затаив дыхание. Сестра, стоявшая рядом с кроватью, пахла кремом для рук, этот запах передался телефону.
Никто не ответил на мой вызов. Я почувствовала себя как заблудившийся в лесу человек. Кричала, но никто не приходил мне на помощь.
Выключив телефон, я положила его себе на колени.
— Спасибо, — поблагодарила я сестру.
Она спросила, буду ли я ужинать. Нет, не хочу. Только если чаю стакан.
Без сахара. Сестра вышла. Я поглаживала телефон, круговым движением проводя большим пальцем по дисплею. Я звонила сама себе, на мой старый номер.
Глупость. Похититель не станет пользоваться им, иначе его сразу вычислят.
Скорее всего, старый телефон продан или просто выброшен. Второе даже более вероятно, потому что продать — это оставить вполне ощутимый след. Мой невидимка на такой риск не пойдет.
Где же он сейчас? Не стоит ли в углу палаты в ожидании удобного момента?
Глава семнадцатая
Расследование продвигалось вяло. Гмызин приходил к нам с Таней на квартиру два раза. Три раза звонил, задавая уточняющие вопросы. Чем дальше, тем он становился более мрачным и с нежеланием отвечал на наши вопросы.
Однажды Таня не выдержала и устроила ему по телефону выволочку, высказав все, что думает.
— Зачем ты? — спросила я.
— Он заявил, что дело, скорее всего, закроют. У них нет ничего.
Остолопы. Мол, если бы были еще подобные случаи, то совсем другой вопрос…