Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Хорошо. – Сбросив кроссовки и вытянув ноги на сиденье, она и впрямь почувствовала, как стало получше. Только вот, что её отымели в лифте не сказав даже пары ласковых слов – никакие удобства этого не меняли. Впрочем, всё ожидаемо, даже слетевший с катушек от похоти мужчина. В её жизни вряд ли возможно иначе.
– Эл?
– Да? – Расслабленно откинувшись на спинку сидения, он откровенно наслаждался тем, что держит Кет в руках.
– Тебе понравилось моё тело?
– Нет. – Приподняв веки, он скользнул собственническим взглядом по её ногам, задержался на бёдрах, и вновь переместился на лицо. – Не понравилось. К несчастью для тебя, оно сводит меня с ума. Восхитительное. – С нежностью, стараясь не задеть ранку на нижней губе, он поцеловал уголок её рта. – Как и ты.
– Это неплохо.
– Доберёмся до самолёта, и будешь в тепле и покое, обещаю.
Почувствовав,
«Больше, чем неплохо. Это почти заменяет любовь, пока я желанна».
США. Сан-Франциско.
Едва заметная полоска света очерчивала пол между дверью и полом, когда Кет осторожно приподняла веки и оглядела тёмную спальню. Вслушиваясь в тишину, брюнетка ждала, пока, наконец, не разобрала звук шагов в соседней комнате, которые то затихали, то вновь начинали кружить. В действительности, она уже давно бодрствовала, и только старательно притворялась спящей, когда Элайджа принёс её в эту комнату, достав из автомобиля. Впрочем, муж этого не знал – меньше всего ей хотелось разговаривать о случившемся. Во время чартерного рейса Кет успела принять душ, и сейчас её расслабленно-разморенное тело утопало в подушках и одеялах. Девушка зажмурилась, вспомнив, как стояла перед зеркалом в небольшой душевой, рассматривая следы от засосов и испытывая не унижение – глупое удовлетворение. Впрочем не такое уж и глупое: если вечно равнодушный и спокойный Элайджа, о чьём умении владеть собой ходили легенды, захотел её настолько, что сорвался от простого прикосновения её руки к паху, то это что-то, да значит… Когда-то она не могла и мечтать об этом, довольствуясь лишь контролируемыми поцелуями раз в полгода. Можно гордиться прогрессом, да что-то не хотелось. Сморгнув выступившие на глазах слёзы обиды, она вновь уставилась на полоску света. Шаги затихли опять. Видимо, окончательно. Катерина была совсем не против жёсткого секса, и в её словах Элайдже насчёт полученного удовольствия неправды не было, но только то, что было после… Всегда старательно избегавшая задушевных бесед в постели с любовниками, сейчас она до безумия хотела чего-то ласкового в свой адрес. Нет, не правда. Ласковое Эл ей говорил, в своей манере, разумеется, но она и не ждала сюсюканья. Хотелось признаний в любви. Дурацких клятв в вечной верности, обещаний и прочего, как в мелодраматических фильмах. Перевернувшись на другой бок спиной к двери, Кет вновь закрыла глаза. Как бы там ни было, а разговаривать с мужем сейчас она не собиралась. Сначала нужно прийти себя и продумать план действий. А вот Эл наверняка просто рвётся расставить все точки над i. Кет прикусила наволочку, подавляя истерический смех. Конечно рвётся, но разве совесть позволит разбудить после того, как оттрахал в лифте? Да никогда! Перевернув ставшую мокрой от слёз и слюней подушку на сухую сторону, она успокоилась – не хватало ещё поросячьих, опухших глазок на приёме, – и снова вперила взгляд в темноту.
Очередной круг почёта завершился там, где начался – у пепельницы в лоджии. В крайнем раздражении отправив переполненную окурками стеклянную вазочку в мусор, Элайджа вновь посмотрел на дверь, за которой спала Катерина. Чёрт знает, что! Проснувшаяся-таки гордость требовала помочь Кет, а после оставить раз и навсегда, не изобретая предлогов. Разум же штамповал их с завидной скоростью. Мужчина подавил очередной порыв разбудить её и потребовать объяснений... Какие объяснения? Объяснения были в Лондоне. Времени до приёма оставалось много, а поспать Катерине не помешает – только в самолёте, увидев, как она мечется во сне, Элайджа в полной мере оценил уровень дёрганности её реакций. Дураку очевидно – Кет нужно отправить куда-нибудь в тепло, под пальмы, отдыхать и восстанавливаться, а не таскаться по открытиям его филиалов. Но Кол был абсолютно прав, и когда ярость от новости немного развеялась, Элайджа тоже сообразил, что история с невестой банальная, закинутая конкурентами Майкла удочка. Привлечение внимания аудитории, как подготовка к чему-то более грандиозному, что утопит Стемптона в помоях и лишит всякого доверия избирателей. Сама же по себе Катерина никому не нужна, и никто её обижать и унижать не собирался – просто попала под каток избирательной компании. Либо как вариант – его жена пешка в гамбите, небольшая сакральная жертва. Но его Элайджа отмёл сразу, – он бы никогда не поверил, что Стемптон так глуп, чтобы, зная чья Кет жена, рисковать по пустякам. Да и вообще сам Стемптон и его будущее Майклсона волновали мало, вопрос был в другом: сейчас ей нельзя было убегать
Устроившись в кресле, он закрыл глаза, почти физически ощущая бег времени. Всё и впрямь закончилось. Нужно было вытащить её из этого дерьма и никогда больше не видеть. Бросить Кет он был не способен, но и бегать на задних лапках… Не садомазохист. На свете много нормальных женщин, тёплых и ласковых… В эту секунду Катерина вызывала в нём одну лишь ненависть. В очередной раз за день выругавшись себе под нос, позвонив врачу и записав Кет на приём на следующее утро – эти обмороки и метания во сне ему не нравились, – Элайджа переключился на то, что всегда выручало – работу.
– Кошечка, просыпайся… Пора вставать, нам нужно ехать на приём в честь запуска проекта «InterStructure».
– Боже, темно же! – Прохныкала девушка и, отобрав стянутую с плеч простынь, вновь завернулась в неё. За предыдущие месяцы она настолько привыкла к его присутствию в своей жизни, что спросонья даже не сообразила, что Элайджа должен, если не напугать, то удивить – привычке видеть его по утрам было взяться неоткуда. Кроме одного исключения, разумеется. Или двух, если вспомнить их свадьбу… – Оставь меня в покое, тело болит.
– Сейчас почти вечер, Катерина. Зима, поэтому и темно. Ты проспала целый день. – Явное сожаление в его голосе заставило радостно выдохнуть: раз её жалеют, значит, оставят в постели – истина усвоенная с детства. Девушка потянулась на кровати и… в следующее мгновение резко села, прижав колени к груди и натянув простыню до подбородка.
– Почему ты вошёл?! Да как ты… – раздались гневные слова, но она тут же замолчала, не зная, что сказать.
– Тебе пора вставать, Катерина, – ровно ответил Элайджа. Мимолётный взгляд на очертания её тела под тонкой тканью простыни, воспоминание о нежной груди, смуглой, бархатистой коже, округлых бёдрах, тёплые, послушные губы… Этого хватило, чтобы испытать лёгкое подобие чувства растянутого на дыбе. – Собирайся. Квартира в твоём распоряжении.
– А ты? – Она помолчала. Можно было разыграть роль оскорблённой невинности и «обнаружить», что он её раздел, перед тем как уложить в постель, но было откровенно лень, да и уже вроде не к чему.
– Я приеду часа через три. Хватит?
– Вполне.
Поднявшись, Майклсон пошёл к двери.
– Телефон салона на барной стойке в кухне. Кофе и ужин тоже.
– Хорошо, спасибо. – Кивнув и тщательно завернувшись в простыню, Катерина сползла с кровати. – Какие-то требования к моему виду будут, помимо стандартного?
– Положусь на твой вкус.
А вкус у Кэтрин хотя и был отменный, но несколько странноватый, понял Элайджа, тремя часами позже с лёгким удивлением оглядев простой наряд девушки. Гранд-дамой, как он ожидал, оставляя её в квартире наряжаться и памятуя о том виде, в котором нашёл в Нью-Йорке, Катерина не смотрелась. Скорее уж небольшой, изящной статуэткой. Она вообще не была похожа на его привычных дам.
– Тебе не нравится? – с прохладцей в голосе поинтересовалась Кет, оценив изумлённый взгляд. – Могу переодеться.
– Не надо. – Он ещё раз оглядел её с ног до головы. Короткое, выше колена, белое платье с тонкой вышивкой по краю, оставляло обнажённым одно плечо и, мягко облегая изгибы тела, открывало длинные ноги, обутые в бежевые танцевальные туфельки на невысоком каблуке. Волосы Катерина заплела в две толстые косы, спускавшиеся по спине до талии, а все украшения заключались в серьгах из золотистых топазов и браслета, изящной змейкой обвивавшего предплечье. Очень просто. И всё же было в уверенно стоявшей перед ним женщине что-то… Это была именно та, на которой он женился семь лет назад, с возрастающим восхищением сообразил Элайджа. Непохожая на остальных. – Нравится, просто я ожидал более привычного.
– Платья в пол, башни на голове и бриллиантов в платине? – насмешливо протянула Катерина, просовывая руки в рукава манто.
– В этом роде. – Криво улыбнувшись, кивнул Элайджа, не понимая почему это мягкое, шёлковое платье почти полностью закрывает зону декольте.
– Я не могу выглядеть как твои пассии. А у тебя определённый вкус на женщин, – их взгляды встретились, и на губах Кет появилась циничная усмешка: – а-ля Марион.
– Вполне возможно, ты права. – Уклончиво ответил Элайджа, который, хоть убей, не понимал, кто такая Марион. Но тема ему не нравилась, как и не понравилась жестокость в глазах девушки, и он решил, не задавая вопросов, закончить этот разговор.