Приходите за счастьем вчера

Darena

Кетрин не поняла, что заболталась, в очередной раз забыв о том, что ей положено быть жертвой. Забыл и Майклсон, выведенный сравнением себя с теми, кого готов был убить, и рывком прижал жену к себе. Это не было вспышкой страсти, проявлением нежности или поцелуем в общепринятом смысле, лихорадочные прикосновения губ душили, били по оголённым нервам. Взбешённая и разгорячённая своим же гневом Кетрин с силой укусила, и, почувствовав вкус железа, кусала снова, но ответ оказался впору болезненному отказу – Элайджа, едва ли не силой пропихнувший язык ей в рот, мог быть не менее жестоким. Всё продолжалось, пока Кетрин, чувствуя, как от нехватки кислорода

уходит сознание и ноют разорванные губы, не застонала. Теперь происходящее начало напоминать поцелуй, чуть более жестокий, чем обычно, но всё же чувственный, а после… Темперамент плохой союзник на фоне повышенного гормонального фона. Любимый запах, знакомый вкус, всё равно желанный мужчина, мастерски умевший возбуждать в ней страсть… Поле их битвы переместилось на диван.

– Это тебе противно? – разъяренно прошипел он на ухо, на мгновение отстранившись и сдёргивая мятую тряпицу платья. Ладони Элайджи накрыли располневшие груди, начиная блуждать по телу. Кет молча смотрела на него, завороженная ледяным пламенем чёрных глаз. – Так же, как с Бернером?.. – Стиснув плечи брюнетки, он отодвинул её руки, рисуя языком узоры на шее. – Ну же, давай, ори. Тебя мерзко насилуют, издеваются.

В момент поцелуя Элайджа хотел просто проучить за гадкий язык, вытряхивающий из него самообладание, но коньяк в крови и самоубийства в клубе решили дело.

– Ты банкрот, Майклсон. – Подставив шею под горячие губы, она начала расстегивать рубашку. Медленно провела ладонями по груди мужчины снизу вверх и уставилась дышащими зрачками перед собой, наслаждаясь тактильным единением. Издевательски улыбнулась. – Ты при любом раскладе банкрот. Не хочу здесь…

Сопротивления теперь не было. Про беременность Кет не стала напоминать. Элайджа подхватил женщину на руки и, набросив на неё свою рубашку, понёс наверх. Когда они оказались в её спальне, Катерина уже пылала каждой клеточкой в желании разрядки.

Но стоило ему отвлечься на то, чтобы скинуть одежду, и в глазах брюнетки помимо гнева и похоти заплескался страх – столько приказного нетерпения и внутренней ожесточённости было во взгляде мужчины. Она даже не интересовалась, что можно себе позволить с ребенком в животе, а что нельзя – не видела смысла. Колени Кет инстинктивно сдвинулись, не давая стянуть белье. Но это лишь добавило недовольства и резкости в действия Элайджи.

– Не надо…

Раздражённый неуместной просьбой и пальцами, впившимися в запястья в попытке оттолкнуть его руки, он скользнул по её телу взглядом, замершем на небольшой округлости живота и вернувшимся к испуганному лицу.

– Я не причиню вам с ней вреда. – Кетрин закрыла глаза, когда мягкий поцелуй коснулся впадины пупка. – Никогда не подумаю об этом. Не бойся, вы мои самые любимые девочки.

«С чего он решил, что у нас девочка?»

Последняя мысль ушла. Женские ладони соскользнули, ноги скрестились за спиной, и Элайдже было достаточно. Он пока мог с собой совладать, но не стал – нужно было выжать из неё хоть что-то, если не всё.

Он всегда соглашался на прихоти Катерины, легко уступая пальму первенства в постели, если той хотелось покомандовать, но этим вечером, когда брюнетка попробовала перехватить вожжи, ничего не получилось. Чёрные локоны упали на лицо, разметались по плечам и подушкам, перепутались с выпавшими из ушей длинными серьгами, рот приоткрылся, глаза закатились, Катерина застонала в голос. Ей стало очень хорошо. Закричала. Невыносимо хорошо. А контроль так и остался за мужчиной.

По

крайней мере, срываясь в экстаз, Катерина звала его. И именно это дёрнуло напряжённые нервы, доведя до пика. Майклсон по натуре был непреодолимо далёк от поэтических сравнений, но, восстанавливая дыхание, неожиданно подумал, что она, пожалуй, права. Любовь к ней – депозит, а он сам банкир, поставивший счёт под разорительный процент. Только когда этот процент снимут вместе с вкладом – завтра утром или уже сейчас? Элайджа впился взглядом в её лицо. Ресницы на щеках Кет чуть дрогнули, она вдохнула поглубже, собираясь вынырнуть из своей неги… Резко поднявшись на локти и прижавшись к приоткрытым губам брюнетки, Майклсон начал аккуратно, чтоб не повредить ранок, целовать. На время удержать свою «клиентку» в его силах. Прежде чем Катерина, наконец, очнулась, она уже вновь была неспособна связно мыслить и предъявлять претензии.

Чувство голода мягкими щупальцами обволакивало спящую девушку.

«Неудивительно. Ну и сны мне снятся… Хоть в сценаристы иди».

Елена боролась с этим ощущением, не желая покидать покой забытья, но желудок заурчал, и в итоге она всё же открыла глаза и перевернулась на спину. Однако стоило руке задеть что-то теплое, как поняла – комната чужая, да и сны – совсем не грёзы…

Кол едва успел прикрыть её рот рукой, прежде чем брюнетка закричала во всю мощь своих лёгких.

– Дежавю? – Крепко держа рвущуюся из рук Елену, мужчина улыбнулся: – Это всего лишь я. Успокойся, перебудишь весь дом. Хотя это уже и без нас сделали.

– Ты меня напугал! – Прекратив брыкаться, она замерла.

– Извини, – сердце девушки стучало в бешеном рваном ритме – и впрямь перепугал. Кол убрал руки, отстранившись.

– Давно ты здесь и зачем?

– Хотел поговорить, но ты спала. – Он вернулся в ближайшее кресло. – Елена, я всё понимаю, ты не хочешь волновать сестру, да и со мной разговаривать на эту тему, но к врачу надо. Даже если всё в порядке. Кетрин мирно проспит ночь и ни о чём не догадается.

– Думаю, они эм… – Елена покраснела, отведя глаза. Она не чувствовала сестру, хорошо той сейчас или плохо, и это бывало обычно в том случае, если Катерина растворялась в своём бывшем супруге. И не обязательно физически – основная причина ревности к Элайдже.

– Ты тоже словила радиочастоту, – хмыкнул Кол, но, увидев лишь непонимание и подозрительность во взгляде, пояснил: – Наши родственнички забыли закрыть окно – твоя сестрица весь дом перебудила охами да ахами. Во двор лучше не выходить…

– И персонал это слышит… – Елена в ужасе прикрыла рот рукой.

– Ну, кроме нас с тобой тут только персонал и есть, – здраво напомнил Майклсон. – Давай о деле.

Но Пирс имела иное мнение на этот счёт.

– Почему ты не сказал им?! – Она вскочила на ноги, потянувшись за пеньюаром. – Они же завтра в глаза смотреть никому не смогут!

Но замерла на полпути к дверям, вздохнув. Позвала:

– Кол, – брюнетка начала преувеличенно аккуратно завязывать пояс, – я думала ты, эм… Ну, не я же… Твой брат и Кет…

– То есть то, что я увижу твою сестру в столь деликатном положении тебя совсем не смущает? – расхохотался он, не сделав попытки подняться с места. – Успокойся, милая, и оставь в покое людей, они всё-таки не из младенцев кровь сосут.

– Но это же…

– А может и вовсе матч окончен, болельщики разбрелись, а игроки отдыхают – я вернулся в дом где-то два часа как… Уже четыре утра.