Приказ номер один
Шрифт:
Л е н и н. Итак, Георгий Валентинович, в Петербурге рабочие кружки объединяются в союз. Союз борьбы за освобождение рабочего класса.
П л е х а н о в. Длинновато… Одно слово общее с нашим «Освобождением труда» — это удачно!
Л е н и н (продолжая). Нужна литература. Архинужен свой печатный орган! Нужно… Нужны вы, лучшая наша сила!
П л е х а н о в. Я готов.
Л е н и н. Благодарю вас, Георгий Валентинович.
П л е х а н о в. Это я вас благодарю. Вы нас здесь встряхнули, признаться… Я счастлив, что в нашем революционном движении появились молодые люди, как вы… У вас вопрос?
Л е н и н. Георгий Валентинович, как Энгельс оценивает перспективы надвигающейся русской революции?
П л е х а н о в (помедлив).
Л е н и н. Невозможно вам не завидовать!
П л е х а н о в. Последний раз виделся я с Фридрихом Карловичем… Так мы, российские эмигранты, зовем меж собой Энгельса… Виделись мы с ним минувшей осенью. В феврале он писал мне… Весьма любезные слова о моей последней работе… Так вы спрашиваете, как оценивать революционную ситуацию в России?
Л е н и н. Да! Как Энгельс…
П л е х а н о в (перебив). Я полагаю… Я полагаю, материала для каких-либо радужных прогнозов на ближайшее будущее нет. Хотя, я убежден, буржуазная революция в России неизбежно грядет.
Л е н и н. Георгий Валентинович… Она может грянуть раньше, намного раньше, чем мы рассчитываем, ибо гегемоном в этой революции станет пролетариат.
П л е х а н о в. В буржуазной революции?
Л е н и н. Да.
П л е х а н о в (с иронией). Но ведь революция предстоит все-таки буржуазная, а не пролетарская?
Л е н и н. Но ведь речь идет о российской революции, о российской буржуазии и, что самое важное, о российском пролетариате…
П л е х а н о в (перебивая). Гегемоном буржуазно-демократической революции может быть, само собой разумеется, только сама буржуазия, либеральная буржуазия.
Л е н и н. Но это…
П л е х а н о в (заключая). Это — азбука марксизма! Простите…
Л е н и н. Но… Георгий Валентинович, но разве сами Маркс и Энгельс не пишут, что отнюдь не проповедуют: вот истина, на колени перед ней? Истина в конечной инстанции? Разве их учение — свод готовых формул и рецептов абсолютно на все возможные случаи жизни?
П л е х а н о в (с иронией). Оказывается, кое-что мы все-таки упустили в наших беседах с Энгельсом в Лондоне!.. Вы действительно всерьез настроены просвещать меня по части марксизма, Ульянов?
Л е н и н. Зачем же, но…
П л е х а н о в (перебивая). У вас еще вопросы?
Л е н и н. Нет… Впрочем, да.
П л е х а н о в. Прошу.
Л е н и н. Какой самый удобный путь отсюда в Лондон? Через Париж?
П л е х а н о в (сухо). Единственно удобный.
Л е н и н. Благодарю вас.
П л е х а н о в. Надеюсь, вы не будете слишком разочарованы и не слишком уж падете духом в Лондоне, если Энгельс тоже не разделит некоторых ваших взглядов и надежд?
Л е н и н (помедлив). Я очень хотел бы встретиться с Фридрихом Энгельсом.
Неизвестный господин снова приближается к Ленину и Плеханову.
(Повышая голос.) Я, знаете ли, волгарь, люблю нашу ширь, простор наш… Но Альпы — ошеломляют!
П л е х а н о в (так же). Лично мне куда как милее наши липецкие леса!.. (Встает из-за стола.) А горы? Что в них?
Л е н и н (тоже поднимается). Не скажите, не скажите!..
Красивая женщина из компании — та, что плясала, — выбегает к покидающим кафе Плеханову и Ленину. Приподняв шляпу, П л е х а н о в проходит; женщина протягивает задержавшему шаг Ленину цветок из огромного букета.
Ж е н щ и н а. Prenez, monsieur!
Л е н и н. Merci. (Взяв цветок, вдевает его в петлицу.)
Ж
Л е н и н. Жить для радостей, для любви и счастья — этого нельзя было бы не понять и просто невозможно с этим не согласиться.
2
— Возьмите, месье! (фр.)
— Спасибо. (фр.)
— Вы так озабочены, так серьезны? Вы — молоды, вы должны жить для радости, для любви и счастья!.. (фр.)
Ж е н щ и н а (чуть разочарованно). Русский?
Л е н и н (с улыбкой). Который отправляется в столицу всего прекрасного, в Париж, чтобы воспользоваться вашими добрыми советами!.. (Приподнимая шляпу.) Au revoir!
Ж е н щ и н а (прощаясь). Дай бог счастья, земляк!..
Л е н и н в своем кабинете в Кремле.
Л е н и н. Счастья бог тогда не дал… К Энгельсу я не доехал! Если бы раньше мне ехать, на полгода, на несколько бы месяцев… Если б все знать! А так мечталось обсудить с Фридрихом Энгельсом наши российские дела, ведь он знал Россию, как будто вырос в ней… Да и не только российские!.. Была в этом намерении, конечно, и некоторая нескромность с моей стороны… Была нескромность, что уж скрывать… Думаю, в основном бы слушал, на ус мотал, задавал вопросы… Да вопросы-то стояли важнейшие!.. (Ходит по кабинету.) Парадокс! Плеханов, первым провозгласивший, что революционное движение в России восторжествует как движение рабочего класса или совсем не восторжествует, — и вот… Какое-то необъяснимое неверие в этот пролетариат в переломный момент истории? Раз революция буржуазная — значит, во главе буржуазия, а мы — в хвосте… Догма, схема какая-то, мертвая теория, а не живая жизнь! Как и это плехановское: «Русская история еще не смолола той муки, из которой будет испечен пшеничный пирог социализма!..» (Помедлив.) До «пшеничного пирога» — далеко, в самом деле… Положение — трудное… Труднейшее… Тяжелейшее!.. Правды мы не боимся… Мы не можем бояться правды… Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах мы не должны бояться правды… если и в самом деле не хотим погибнуть… как гибли революционные партии, которые боялись признавать самую горькую, самую суровую правду!.. Но разве мы утверждали, что знаем путь к социализму во всей его конкретности? Разве Маркс и Энгельс претендовали на это? Мы знаем направление этого пути… Конкретно, практически все покажет лишь опыт миллионов, которые сегодня взялись за дело!.. Сегодня мы освобождаемся от оков и гнета мертвых догм… Мы вздохнули свободно и задышали полной грудью… Работа пошла и работа идет… Труднейшая, тяжелейшая работа! …Кто может сказать, сколько раз революции придется отступать, доделывать и переделывать, начинать сначала?.. (Остановившись.) С великой охотой я встретился бы с Энгельсом и теперь… Но тогда… Тогда это была просто необходимость!
1895 год; май. Париж. У Лафаргов.
Л е н и н и П о л ь Л а ф а р г.
П о л ь Л а ф а р г. Фред болен… Энгельс очень болен!..
Л е н и н. Плеханов в Женеве предупреждал меня… Но мы не представляли, что все настолько серьезно, господин Лафарг.
П о л ь Л а ф а р г. Очень… Впрочем, с вами он встретится.
Л е н и н. Да?
П о л ь Л а ф а р г. Вы — из России!.. Так вы говорите — революция?