Приказ номер один
Шрифт:
Сцена продолжается как диалог Л е н и н а и П л е х а н о в а.
Л е н и н. Они в самом деле велики и прискорбны, Георгий Валентинович.
П л е х а н о в. Голосование устава это показало… Мы проиграли, а?
Л е н и н. Мы биты!.. По первому же пункту!.. И биты жестоко!..
П л е х а н о в. Членство в партии… Признаться, не ожидал такого размежевания. А Мартов с Троцким! Собрали под свои знамена всех… Колеблющихся… Оппортунистов!..
Л е н и н. И с этим «болотом» они намереваются создавать партию? Из подобных же колеблющихся и оппортунистов?
П
Л е н и н. Но не принимающих даже самой мысли о партийной дисциплине? Может быть, мы собрались здесь, чтобы учредить дискуссионный клуб? Или, все же, нам предстоит свергать российское самодержавие? Строить новую Россию?
П л е х а н о в. По существу, Мартов утверждает, что…
Л е н и н. …Что можно ч и с л и т ь с я членом партии, н а з ы в а т ь с я членом партии!.. Нет, надо раз и навсегда отграничить болтающих от работающих! Едва ли найдется другая страна, в которой бы смешение этих двух категорий было бы так обычно, вносило такую тьму путаницы и вреда, как у нас в России… И я готов повторять и повторять: лучше, чтобы десять работающих не называли себя членами партии, — действительные работники за чинами не гонятся, — чем чтобы один болтающий имел право и возможность быть членом партии!.. Да, я готов повторять и повторять: нам действительно нужна крепкая, централизованная, боевая организация! Революция в России — близка, она куда ближе, чем думают… Нет, тысячу раз нет! Без такой дисциплинированной партии мы не победим. Не победим нигде, ни в чем, никогда! Без дисциплины, без строжайшего порядка в партии не будет и дисциплины и порядка в рабоче-крестьянском государстве, в его хозяйстве, экономике, а сколько-нибудь успешное строительство нового общества, социалистического общества станет попросту жалкой обывательской фантазией, утопией! Или — прямым и самым бессовестным обманом трудящихся масс… Дисциплина и порядок начинаются с партии и в партии!
П л е х а н о в. Поэтому я и голосовал за формулировку Ленина, а не формулировку Мартова!
Л е н и н. И оба мы потерпели поражение!..
П л е х а н о в. С Мартовым, к сожалению, оказались не только оппортунисты…
Л е н и н. С мартовцами, к сожалению, голосовали и Вера Ивановна Засулич и Павел Борисович Аксельрод.
П л е х а н о в. Впервые я с ними — по разные стороны баррикад. (Помедлив.) Двадцать лет назад мы сидели в женевском кафе на берегу Роны… Горстка изгнанников… Долго искали название группе… Остановились на «Освобождении труда»…
Л е н и н. Подтверждается лишь то, что говорили вы сами, Георгий Валентинович: мы с вами ближе на семьдесят пять процентов, чем с остальными членами редколлегии.
П л е х а н о в. А это втрое больше остальных двадцати пяти, в чем есть разница?
Л е н и н. Втрое! Поэтому-то, именно поэтому нас с вами здесь, на съезде, стараются… противопоставить!
П л е х а н о в. Для чего вырывают отдельную фразу из вашей брошюры и строят на этом критику всего проекта программы, написанного нами совместно! Каково?!. Кстати, прием этот напоминает мне одного многоопытного цензора, который говорил: «Дайте мне «Отче наш» и позвольте вырвать одну-единственную фразу — и я докажу, что его автора следовало бы повесить…» Кажется, именно это им и хотелось бы проделать с вами?
Л е н и н. Георгий Валентинович… еще больше им хотелось бы нас с вами развести.
П л е х а н о в. Да уж… после нашего с вами единодушного голосования по уставу — особенно!
Л е н и н (продолжая).
П л е х а н о в (смотрит на свои часы, перебивает). Через семь минут открывать заседание…
Л е н и н (смотрит на свои часы). Восемь… Главные надежды!.. Не так ли?
П л е х а н о в. Акимов, оказывается, умеет читать в умах и сердцах. Он убежден, что в душе-то Плеханов не согласен с Лениным!
Л е н и н. «Ясновидец!»…
П л е х а н о в (продолжая). У Наполеона была страстишка разводить своих маршалов с их женами; иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Акимов в этом отношении похож на Наполеона, он во что бы то ни стало хочет развести Плеханова с Лениным… Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы. Я не стану разводиться с вами, Владимир Ильич. Надеюсь, и вы не намерены разводиться со мной?
Л е н и н (невольно рассмеявшись). Не намерен, Георгий Валентинович!.. (Строго, сурово.) Особенно — сегодня. Сейчас.
П л е х а н о в. Да-да, выборы центров…
Л е н и н. Георгий Валентинович, согласны ли вы со мной, что сейчас предстоят главные события съезда? Кого мы изберем?
Плеханов вновь подчеркнуто смотрит на часы.
(Тоже посмотрев на часы.) Еще шесть минут.
П л е х а н о в. Пять.
Л е н и н. Пять с половиной.
П л е х а н о в. Пора открывать заседание.
Л е н и н (удерживая Плеханова). Еще пять с половиной минут. Согласны ли вы со мной, что вся проделанная нами на съезде работа может свестись к нулю, если будут избраны недееспособные коллегии центральных органов?
П л е х а н о в (помедлив, уклончиво). Какие, однако, страсти разгораются! Станет ли этим центральным органом наша старая редакция «Искры», или съезд изберет новую?.. Говорят, что старая «Искра» была знаменем, заслуги ее принадлежат истории; не сохранить ее в старом составе — выразить незаслуженное и несправедливое недоверие собственному знамени…
Л е н и н. Говорят! Что из этого?
П л е х а н о в (продолжая). Наконец, Мартов и Троцкий говорят, что идея выборов новой редакции принадлежит только одному члену нашей прежней редакционной шестерки…
Л е н и н. Ленину.
П л е х а н о в (продолжая). …За которым идет сложившееся на съезде «компактное большинство», голосующее, как один человек, по знаку своего вождя.
Л е н и н. Ленина.
П л е х а н о в. При подобных выпадах я, как вы могли заметить, останавливаю, одергиваю ораторов…
Л е н и н (решительно). Будем до конца откровенны, Георгий Валентинович… Была ли наша редакционная шестерка всегда дееспособной? Вспомним, собралась ли старая редакция «Искры» хоть единожды в полном составе? Будем откровенны, все эти три года редакционную работу практически делали не шестеро, а прежде всего вы и я. Каждый из нас дал по три с лишним десятка статей…
П л е х а н о в (перебивая). Сколько же Засулич?
Л е н и н. Шесть!
П л е х а н о в. Аксельрод, я полагаю…