Приказ номер один
Шрифт:
П л а т о в. Все ясно. (Первухиной.) Запишите, еще один голос — за увольнение…
Ч а ш к и н а. Чей голос?
П л а т о в. Ваш.
Ч а ш к и н а. Мой?
П л а т о в. Вы же только что сказали…
Ч а ш к и н а. Что я сказала? Что? Я сказала, что грош цена в базарный день всем замечательным достижениям всего нашего замечательного коллектива, если мы все, как один, общими усилиями, не можем сделать человека полноценным строителем и созидателем!.. (Калинкину.) Нет, голубчик! Нет, ангел ты мой! Нет, рыбка моя золотая! Мы
П л а т о в (глядя на Чашкину). И когда ты только на пенсию уйдешь…
К а л и н к и н (вскочив). Тетка Глаша…
Ч а ш к и н а. Какая я тебе тетка Глаша? Пиночет!..
К а л и н к и н. Понял. (Садится.)
П л а т о в. Итак, два — один. Так и запишем. (К Пановой.) То есть… три — один, мнение Светланы Павловны известно…
П а н о в а. Я его изменила.
П л а т о в. То есть?
П а н о в а. Я против согласования приказа директора. (Первухиной.) Запишите.
П л а т о в (не сразу). И могли бы… прокомментировать?
П а н о в а. Могла бы.
П л а т о в. Буду очень просить вас.
П а н о в а. Да что-то жалко стало человека.
И г н а т ь е в. Мило!.. И этого, полагаете, достаточно?
П а н о в а. Для меня — да.
И г н а т ь е в. Как же тогда, простите, вы допустили в своем собственном секторе всю эту свару? Не вмешались?
П а н о в а. Не сочла нужным.
П е р в у х и н а. А сейчас — сочли?
П а н о в а. А сейчас — сочла. Вы пишите, не отвлекайтесь.
И г н а т ь е в. Светик, дружок, а вам не кажется, что для руководителя вы проявили оригинальную непоследовательность?
П а н о в а. Сергуня, лапушка, нельзя толковать женщине про политику и про загарчик одновременно, это сбивает относительно твоих истинных намерений. (Резко, жестко.) Еще вопросы?
П е р в у х и н а. Светлана Павловна, уж позвольте нам…
П а н о в а (перебив, Платову). Кто, собственно, ведет собрание?!
П л а т о в. Вы правы. Не будем отвлекаться — в нашем распоряжении считанные минуты. Итак… Итак, голоса разделились?
Пауза.
П е р в у х и н а. Владимир Петрович… Не совсем.
П л а т о в. Не понял.
П е р в у х и н а. Владимир Петрович, разделились — это только в случае, если лично вы сами — воздержались, а если вы лично…
П л а т о в. В жизни не воздерживался! Я голосую…
Калинкин встает.
П е р в у х и н а (поспешно). Владимир Петрович, вы извините, есть
П л а т о в. Какое решение?
П е р в у х и н а. Гуманистическое, Владимир Петрович!.. Решение не по статье тридцать третьей пункт четвертый КЗОТа, как в приказе, а по статье тридцать первой.
П л а т о в. Объясните попроще.
П е р в у х и н а. Увольнение не по инициативе администрации, а по собственному желанию. (Поспешно.) Конечно, при наличии согласия дирекции на изменение основания приказа и формулировки!
И г н а т ь е в. Виктория Николаевна!..
Игнатьев поворачивается к Петровой, та выжидательно смотрит на Платова.
Ах, да! Владимир Петрович, предлагается срочно пригласить на местком директора!
П л а т о в. Виктория Николаевна…
П е т р о в а. Хорошо.
П л а т о в. Есть мнение…
П е т р о в а. Это мнение, Владимир Петрович, оно… разочаровывает! И вообще, вся эта… скажем, несогласованность в работе местного комитета, она — разочаровывает. Наш гуманизм стал беспределен и безграничен до беспринципности. Резиновый гуманизм. Похоже, что к тунеядцам, прогульщикам, антиобщественным личностям у нас куда больше внимания и заботы, чем к основной массе достойных и добросовестных тружеников.
И г н а т ь е в. Кому живется весело, вольготно на Руси!..
П е т р о в а (продолжая). Не пора ли нам всем задуматься, наконец, над тем, что этот наш «гуманизм» к калинкиным неизбежно и неотвратимо оборачивается антигуманизмом к его окружению, к сектору, ко всем нам. К тем, наконец, кто уже собрался в актовом зале для ответственных решений и дел. Поэтому я позволила себе заметить, что работа местного комитета разочаровывает. (Пауза.) Я очень надеюсь, что в дальнейшем мы будем лучше понимать друг друга. Ну, а пока, что ж… Что же, для облегчения вашего решения я согласна изменить формулировку в приказе.
П е р в у х и н а (с чувством). Спасибо вам, Виктория Николаевна! (Калинкину, придвигая лист бумаги.) Пишите!.. К тому же, товарищи, если увольнять по статье за прогул и прочее, это и в показателях за квартал давать надо. (Калинкину.) Пиши, пиши!
П е т р о в а (Платову). Надеюсь, теперь я могу считать вопрос согласованным…
К а л и н к и н (отодвигая бумагу). Нету у меня этого «собственного желания».
Общая пауза.
Неужели не надоело врать-то? Сами же себе?
Ч а ш к и н а. Ты не бросайся словами!.. (Вдруг.) Хотя я считаю, товарищи, что в этом — он прав!
И г н а т ь е в. Фантастика!.. Сколько лет вы на общественной работе?
Ч а ш к и н а. Всю жизнь! А вы?
И г н а т ь е в. Я всю жизнь — на производственной работе. Неужели не надоело?
Ч а ш к и н а. Мне?
И г н а т ь е в. Вам — ясно, другим — не надоело?