Приключения-76
Шрифт:
— Простите, вы давно в этом номере? — наконец выдавил он из себя.
— Часа три-четыре! — спокойно ответил парень, сделав несколько шагов к Пронасу, и предложил: — Да вы садитесь.
— Нет, нет, садиться я не собираюсь, — возразил Пронас. — Прошу прощения за мое неожиданное вторжение. Здесь, видимо, явное недоразумение... В этом номере должна была проживать Нина Михайловна Янкевич из Ленинграда, она просила меня навестить ее сегодня, и, как видите, я опоздал.
— Досаднейший случай! — посочувствовал ему молодой человек. — Но мы бессильны чем-либо
— Естественно, она незаменима, — пробормотал крайне смущенный как дурацкой неожиданностью, так и глупостью своих случайных слов, Пронас, выскакивая из номера. «Что случилось? — возбужденно шептал он про себя, быстро спускаясь по лестнице и размахивая фуражкой, которую все еще держал в руке. — Чем объяснить этот внезапный отъезд?»
Из гостиницы Пронас поспешил на квартиру Варнасов — время встречи уже подходило. В квартиру впустил его сам Янис. По бледному лицу и беспокойным глазам Варнаса Пронас сразу определил, что тот чем-то крайне взволнован.
— Что случилось? — выдохнул Пронас, как только за ним захлопнулась дверь.
Янис нервно вздохнул, его острый кадык сделал резкое движение вверх и вниз, а сухие посиневшие губы прошептали:
— Пихович на явку не пришел... Наших всех арестовали... Сам видел, как увозили...
Пронас изменился в лице. Кровь отлила от его красных, пышущих здоровьем щек, глаза расширились, стали влажными, губы сжались и вытянулись в кривую линию.
— А Стрепайтис? — едва выговаривая слова, спросил Пронас.
— Стрепайтис застрелился.
Пронас скрипнул зубами и понесся к телефону.
— Прошу Укмерге!
— Укмерге только после двадцати четырех часов, — любезно ответил в трубке бархатный женский голос.
Пронас с силой бросил трубку на рычаг, так что аппарат жалобно застонал, и, нервно теребя бороду, крикнул:
— Янис, идите же сюда!
Варнас вошел неуверенной походкой и молча, с надеждой уставился на Пронаса.
— Вот что, старина. Демидов знал о встрече в Укмерге?
— Знал вроде бы, — неуверенно замотал головой бывший шпик.
— Вроде бы, — зло передразнил его Пронас. — Надо немедленно, любыми способами добраться до Укмерге. Необходимо предупредить Ричарда, чтобы он не проводил собрание. Не исключено, что органы госбезопасности раскрыли наши планы. И теперь принимают меры по ликвидации наших организаций.
— Но почему именно я? — жалобно захныкал старик.
— А кто? — заорал на него Пронас. — Я? У меня теперь здесь гора дел на вечер. И потом там же твой сын? Там же Ричард? Не говоря уже о... — он сдержался. Старик покорно согласился.
— Ричард, — пробормотал он. — Нюх у него есть. Если что — он сразу почувствует.
— Поезжай и по дороге смотри в оба. Запомни, собрание должно состояться в корчме Лошаса. Пароль — «За родину». Ну, с богом! Обо мне узнаешь у Луциса, это за девятым фортом. Впрочем, он сам тебя известит. Домой мне сейчас, конечно, пути нет.
Выпроводив Варнаса, Пронас долго и настойчиво звонил в мастерскую
Пронас вышел на улицу. Город уже окутала вечерняя темнота. Одинокие уличные фонари отбрасывали зыбкие тени на мокрую мостовую — шел моросящий дождь. «А может, действительно Демидов заложил всех, спьяну попался и раскололся. Да нет, уж ему-то стоит помалкивать больше, чем другим. Или не выдержал?» — подумал Пронас и, надвинув поглубже фуражку и подняв воротник куртки, быстро зашагал в сторону угрюмо черневшего во мраке православного собора.
С полчаса Пронас в нерешительности ходил по темному переулку, не решаясь войти в двери приземистого домика. Здесь находилась основная явочная квартира для прибывающих к нему связных из других городов, и раскрывать ее не хотелось. В конце концов он таки решился постучаться в дверь с черного хода. Хозяин явно встревожился, увидев Пронаса. Пропустив его в дверь, он быстро закрыл ее на засов.
— Дела, Луцис, — со вздохом только и мог сказать Пронас, тяжело опускаясь на стул. Луцис повернулся к нему и ждал начала, по всему видно было, неприятного разговора.
Это был огромного роста мужчина с седеющей черной головой, с выпуклыми карими глазами под мохнатыми, сросшимися бровями, большим носом и сильным, грубым подбородком. Сапоги на нем были грязные, видно, их хозяин совсем недавно пришел с улицы. Он первым нарушил затянувшееся молчание.
— Владас, будь я проклят, если не угадаю, что ваша затея провалилась? По лицу твоему вижу, что ты ищешь убежища. Так, прошу, скажи мне, в чем дело? Влипли?
— Я еще сам ничего толком не понимаю... Но чувствую, произошло что-то непоправимое, — сдавленным голосом ответил Пронас и рассказал все, о чем знал.
Выслушав его, Луцис, не замечая, что оставляет на полу грязные следы, прошел и сел у другого конца стола. Положил на стол тяжелые руки и мрачно сказал:
— Я только что с пристани... Прибыли баржи с товаром — надо было организовать их выгрузку. Когда все уже кончилось и я вышел к воротам, ко мне подошла женщина в черной одежде и, прикрываясь зонтиком, сказала: «Вам просили передать, что загорелась часовня!» Потом до моего сознания дошло, что означают ее слова. Я тут же отправил тех двух парней, что сегодня прислал Штольц, в заброшенный каземат крепости.
— Так, оказывается, ты знаешь больше, чем я, — дрогнувшим голосом произнес Пронас, подняв на него растерянный взгляд. — Почему же не сказал сразу? Этот сигнал мог передать только... — и тут же оборвал себя на полуслове.
— Я думал, уж вы-то, руководители, знаете, что произошло, и ждал каких-нибудь инструкций, — неопределенно ответил Луцис.
Пронас на минуту задумался и, как бы опомнившись, медленно заговорил:
— Какие сейчас инструкции? Нам во что бы то ни стало надо выиграть время. И Штольца хорошо бы предупредить. Но как? Вообще же ты прав, здесь мне делать нечего. Я подамся в Занеманье к брату Лошаса. Не удастся — вернусь к Штольцу.