Приключения Чикарели
Шрифт:
Крадучись, мы выбрались из сада и задворками выбрались из города. Где-то далеко-далеко мерцал тусклый свет, и мы взяли курс на него.
ЕШЬ БОЛЬШЕ, БОЛТАЙ МЕНЬШЕ
Русло высохшего
— Что это за стоны? — всякий раз недоуменно спрашивал Чикарели.
— Так стонет земля, которой люди принесли много страданий.
— Неужели земля чувствует что-то?
— А ты как думал? Природа — это хрупкое сердце земли, она чувствует и переживает так же, как сердце человека. Природу надо не покорять, а беречь. Мы вникаем в тайны природы и разрушаем ее, вместо того, чтобы уловить их суть и сберечь это чудо для потомков. Подумать страшно, что мы вытворяем с природой. А ведь это обернется бедой для нас самих. Будь у меня собственная радиостанция, я бы передавал ежедневные сводки о состоянии Земли, просил бы, нет, требовал бы беречь природу:
НЕЛЬЗЯ РВАТЬ ЦВЕТЫ!
НЕЛЬЗЯ ЛОМАТЬ ДЕРЕВЬЯ!
НЕЛЬЗЯ ПОВОРАЧИВАТЬ РУСЛА РЕК!
НЕЛЬЗЯ ПРОИЗВОДИТЬ ВЗРЫВЫ!
Земля ведь тоже живой организм. Представь, что все это происходило бы в твоем организме, что бы с тобой произошло?
— Я бы… я бы, наверно, лопнул.
— В том-то и дело, мой милый, что Земля тоже однажды не выдержит издевательства над собой и лопнет. Ей с каждым днем все труднее сопротивляться.
— Я никогда не забуду того, что увидел здесь и услышал от тебя, — сказал Чикарели.
Мы пересекли два-три ущелья и оказались перед новой городской стеной.
— Опять какой-то город, — недовольно сказал Чикарели.
— Да, город, — ответил я, не меньше него уставший от неприятных встреч, — но выхода нет, надо идти.
Едва мы вошли в город, как в нос нам ударил запах прогорклого жира. На центральной площади был установлен огромный памятник столовой ложке. На крыше каждого дома, как древки, торчали такие же столовые ложки, только размером поменьше, а на дверях и ставнях были изображения тех же ложек, сделанные масляной краской. На улицах не было никого. Город словно вымер.
— Эй, кто-нибудь! — звонко крикнул Чикарели.
И в тот же миг окна домов распахнулись, и в них высунулись упитанные физиономии с невероятно большими ртами.
— Чего разорались? — завозмущались они. — Не даете людям отдохнуть.
— Мы хотели поприветствовать вас, — ответил я.
— Нечего, — ответили они в один голос и дружно захлопнули ставни.
Мы с Чикарели растерянно переглянулись и, честно говоря, обиделись. Мы уже решили идти восвояси, как вдруг зазвенели колокола, и кто-то зычно крикнул с городской башни:
— Пора вставать, сограждане, время обедать!
— Любопытно, — сказал Чикарели, и мы решили вернуться на городскую площадь к памятнику столовой ложке.
Подойдя поближе
— Уважаемые сограждане, сегодня повара приготовили для нашего губернатора пятьдесят гусей в яблоках, зажарили четырех поросят с молодой картошкой… Ах, как я люблю жареную на свином сале картошку!.. Простите за лирическое отступление. Суп из куриных потрохов…
Тут пошло перечисление блюд, которые мы, простые смертные, позволяем себе есть не чаще, чем два раза в году: рябчики, стерлядь, грибы и прочее, и прочее, чего я при всем своем желании не могу припомнить. Мы стояли, глотая слюни, а повар продолжал:
— С сегодняшнего дня мы решили внести некоторые изменения в нашу деятельность. Если раньше наш бесценный губернатор, отобедав, мыл руки перед десертом, отныне этого не будет. Спрашивается, зачем понапрасну терять время на мытье рук? Совершенно верно, незачем. Жизнь коротка, и просто бессмысленно убивать время, тратя его на формальности. Нужно дорожить каждым мгновением нашей скоротечной жизни. Только бездельники способны попусту убивать время. Будем экономить время, чтобы спокойно тратить его на еду. Да, сограждане, нужны преобразования. А теперь позвольте огласить сегодняшнее десертное меню.
У меня от голода уже кружилась голова, а повар перечислял торты, которые у нас дома бывают только по большим праздникам.
— Вот бы поприсутствовать на таком обеде! — облизнулся Чикарели, как любой ребенок, питавший слабость к сладкому.
Мы поспешили проникнуть в таинственную дверь попытать счастья и последовали за поварами.
— Фу! — воскликнул Чикарели, едва мы вошли. — Терпеть не могу запаха жареного лука.
— Эй, кто вы такие, сюда нельзя! — остановил нас один из поваров, с трудом волочивший собственный живот.
— Мы бы хотели повидаться с губернатором.
— Что вы, ни в коем случае, господин Объедала питается, — он презрительно измерил нас взглядом с ног до головы. — До чего неприятные типы, противно смотреть на вашу худобу. Откуда вы взялись?
— Откуда надо. Нам нужен губернатор.
— Только вас не хватало. Катитесь, откуда пришли, и не портьте нам аппетит.
— Нам нужно встретиться с вашим губернатором.
— Фу, тощие зануды! Идите прямо, там увидите.
Пройдя глубокий коридор, мы наконец очутились в просторной комнате, где за невероятно большим столом, накрытым белоснежной скатертью, толстопузый человек уплетал торт прямо с подноса.
— Здравствуйте, — поздоровались мы.
— Ах! — вскрикнул толстопузый и от неожиданности уронил поднос. — Бедняжка, отчего вы такой худой?
— Разве? По-моему вполне нормальный.
Увидев, как толстопузый уронил торт, слуги засуетились, тут же заменили скатерть и принесли новый торт.
— Скорее, бездельники! — прикрикнул на них толстопузый.
— У меня живот подвело из-за вашей нерасторопности.
— Послушайте, каким образом вам удалось стать таким обжорой? — поинтересовался я.