Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]
Шрифт:
Между тем пришла пора вставать. Я спустился с лестницы и, проходя мимо комнаты девушек, увидел Мэри-Джен, которая сидела возле своего чемодана и укладывала вещи, приготовляясь к отъезду в Англию. С платьем на коленях, она сидела, закрыв лицо руками, и плакала. Мне стало её ужасно жалко. Я вошёл к ней в комнату и спросил:
— Мисс Мэри-Джен, отчего вы так грустны? Что с вами?
Она плакала о неграх. Так я и думал. Их продажа отравила ей всё удовольствие путешествия в Англию. Она не может быть счастлива, зная, что мать-негритянка будет разлучена со своими детьми.
— Страшно подумать, — твердила она, — они никогда больше не увидятся!
— Нет, нет! Они увидятся! — крикнул я. — Не пройдёт и двух недель,
— О, неужели это возможно, неужели?
Она обвила мою шею руками, прося повторить ещё раз то, что я сказал.
Я увидел, что уже слишком много сболтнул и оказался припёртым к стене. Я просил дать мне время подумать, а она сидела в ожидании, взволнованная, но тем не менее счастливая и успокоенная, как человек, у которого выдернули больной зуб. Я решил рассказать ей всю правду. Этим я ставил на карту всё, и поэтому мне было как-то не по себе, как человеку с зажжённой трубкой, которому велят сесть на пороховую бочку.
Я начал:
— Мисс Мэри-Джен, нет ли у вас знакомых за городом, где бы вы могли провести дня три-четыре?
— Да, у мистера Лотропа. Зачем ты это спрашиваешь?
— Всё равно зачем! Но если я вам скажу, каким образом я узнал, что не позже двух недель негры возвратятся сюда, поедете вы к Лотропам и останетесь там три-четыре дня?
— Три-четыре дня! — воскликнула она. — Да хоть целый год, если это необходимо!
— Ну, вот и хорошо! — сказал я. — Мне только и нужно ваше слово.
Она улыбнулась и покраснела, а я продолжал:
— Если вы ничего не имеете против этого, я позволю себе запереть дверь.
Заперев дверь, я вернулся на место.
— Я только прошу вас, будьте спокойны. Я должен вам сказать всю правду, мисс Мэри-Джен! Приготовьтесь выслушать неприятную историю, но это необходимо, ничего не поделаешь. Дяди ваши совсем не дяди вам, это отчаянные мошенники, известные жулики. Ну вот… самое ужасное вы уже знаете, теперь мне будет легче рассказать…
Понятно, она была страшно поражена всем тем, что ей пришлось услышать от меня, но я уже не обращал на неё внимания и, пройдя опасное место, катился по наклонной плоскости. А у неё глаза разгорались от гнева всё больше и больше. Зато уж я дал себе волю и рассказал ей положительно всё, начиная с того момента, как мы захватили глупого парня, отправлявшегося на пароход, и до той минуты, когда она бросилась королю на шею и тот поцеловал её раз шестнадцать-семнадцать.
Тогда она вскочила в гневе, лицо её зарделось, как заходящее солнце, и она вскричала:
— Старый негодяй! Пойдём скорей, нельзя терять ни минуты, ни секунды… Я прикажу вымазать их дёгтем и бросить в реку!
— Конечно, они этого заслуживают, и вы сделаете это, но подождите немного. Вы должны отправиться к мистеру Лотропу.
— Ах, да, да! Я не в силах была сдержаться, но теперь я буду слушаться тебя во всём. Ты ведь на меня не сердишься, не правда ли?
И с этими словами она положила мне на руку свою милую бархатистую ручку.
Я таял от восторга и думал: «Могу ли я сердиться на неё!».
— Теперь продолжай, — сказала она.
— Компания эта — ужасные мошенники. Но волей-неволей я должен ещё некоторое время путешествовать с ними. Причины я вам лучше не скажу. Если вы поднимете сейчас тревогу и отдадите их в руки правосудия, меня, конечно, вырвут из их лап. Но есть ещё одно лицо, вам незнакомое, оно попадёт в большую беду. А нам необходимо его спасти, и потому мы не должны до поры до времени поднимать шум.
В эту же минуту мне пришла мысль освободить себя и Джима из рук этих бандитов, их засадить в тюрьму, а самим поскорее удрать. Но так как среди бела дня я не мог отправиться по реке, я должен был отложить осуществление своего плана до вечера.
— Мисс Мэри-Джен, я вам сейчас объясню, что нам нужно
— Не больше часа езды.
— Вот это хорошо. Поезжайте туда сейчас, оставайтесь там спокойно до девяти или половины десятого, а затем возвращайтесь домой. Там можете сказать, что вспомнили о чём-то очень важном. Если вы будете здесь до одиннадцати часов, поставьте свечу на окно и ждите меня до одиннадцати. Если я не вернусь, не беспокойтесь: я, значит, далеко и в безопасности. Вы тогда поднимете тревогу, расскажите кому следует всё, что узнали от меня, и добейтесь того, чтобы этих мошенников засадили в тюрьму.
— Хорошо, так я и сделаю!
— Если же случится, что я не успею спрятаться, а буду схвачен вместе с ними, вы объявите обо всём случившемся и, надеюсь, постараетесь выгородить меня.
— О, будь в этом уверен! Они не посмеют тронуть ни одного волоска на твоей голове!
— Если я убегу, то, само собой, я не в силах буду доказать, что эти негодяи не дяди вам; но если бы я и был здесь, я бы не мог этого сам доказать. Я могу только поклясться, что они мошенники, но этого мало; другие могут доказать это, и их словам, конечно, придадут больше цены. Я вам помогу их отыскать. Дайте мне карандаш и бумагу… Ну вот: «Королевское чудо, камелеопард в Бриксвилле». Спрячьте этот клочок бумаги и, пожалуйста, не потеряйте. Когда суду понадобятся сведения об этих преступниках, пусть только пошлют в Бриксвилл и скажут, что артисты, которые играли «Королевское чудо», арестованы и требуются свидетели. Вы увидите, что нахлынет весь город, мисс Мэри… Ну, теперь, кажется, всё устроено… Ах да, мисс Мэри, насчёт аукциона не тревожьтесь! Пусть идёт своим чередом. Покупатели не обязаны платить деньги сейчас, они имеют право платить сутки спустя, а наши плуты не уедут, покуда не получат всех денег. Но так как они будут арестованы, продажа будет считаться недействительной, точно так же, как и продажа негров, которые скоро вернутся сюда.
— Хорошо, — сказала Мэри, — я только сойду вниз позавтракать, а затем еду к мистеру Лотропу.
— Нет, нет, мисс Мэри-Джен! Это не годится, это невозможно! Вы должны ехать до завтрака. Представьте себе, вы встречаете ваших дядей, они пожелают с вами поздороваться, начнут целовать вас… А у вас лицо как открытая книга, и на нём ясно можно прочитать ваши мысли.
— Довольно, ради бога довольно! Я еду сейчас. А сёстры могут здесь остаться?
— Да, они должны остаться. Пусть они ещё немного потерпят. Ведь мошенники могут что-либо заподозрить, если вы все разом уедете. А вы не должны сегодня ни с кем встречаться: ни с вашими дядюшками, ни с сёстрами, ни с одним человеком, потому что, если у вас кто-нибудь спросит о здоровье ваших дядюшек, ваше лицо вас выдаст. Поезжайте с богом, мисс Мэри-Джен, а я уже обо всём похлопочу. Скажу мисс Сусанне, чтобы она передала дядюшкам ваш поклон и сообщила им, что вы уехали к своей подруге на несколько часов и приедете сегодня вечером или завтра утром.
Мисс Мэри резко заметила:
— Что я поехала навестить знакомую, ты можешь сказать, но что я посылаю поклон этим тварям, благодарю покорно, ни за что!
— Хорошо, значит без поклона. Но вот ещё что: где мешок с деньгами?
— К сожалению, он остаётся у них. Ах, какая я была глупая, что отдала им этот мешок!
— Ошибаетесь, мисс Мэри, у них его нет.
— Нет?! Где же он?
— Я сам бы желал это знать… То есть знал, но теперь не уверен… Я украл его у этих негодяев, чтобы отдать его вам, но пока я соображал, куда его спрятать, меня чуть было с ним не накрыли, я и сунул его в первое место, показавшееся мне безопасным. Но поверьте моему честному слову, я думал только о вас. А место оказалось нехорошее…