Приключения Пиноккио
Шрифт:
Вытянув сеть, Зеленый радостно зарычал:
— Вот так улов! Значит, зажарим целую сковороду рыбы, поедим… Хм, хм…
«Слава Богу, что я не рыба!» — подумал Пиноккио.
Зеленое чудовище с хлопаньем и урчаньем потащило сеть в грот, где на очаге стояла огромная сковорода, и в ней шипело масло.
Зеленый вывалил из сети рыбу и, рыча от удовольствия, стал бросать рыбу за рыбой в ведро с водой…
— Эх, рыба хороша, эх, рыба жирна!..
Наконец, дело дошло до Пиноккио. Зеленый взял его в лапы, повертел и
— Это что же за штука такая? Никогда еще мне эдакая штука не попадалась.
Он долго разглядывал Петрушку и, наконец, сказал, ухмыляясь:
— Гм, гм… это, должно быть, морской краб.
Пиноккио ужасно обиделся, что его приняли за краба и пропищал:
— Я вам вовсе не краб, я — Петрушка…
— Петрушка? Никогда я еще Петрушки не пробовал, — захохотало чудовище. — Сейчас узнаю, какой у тебя вкус!
— Вы меня хотите съесть! Вы с ума сошли… Я же Петрушка. Пиноккио… Я учусь в школе… Я географию знаю… Я таблицу умножения учу…
— Очень хорошо, — опять захныкал Зеленый. Если ты знаешь таблицу умножения — мы тебя зажарим отдельно, и съедим под помидоровым соусом.
— Отпустите меня домой, — заревел Пиноккио.
— Ты шутишь, голубчик! Чтобы я упустил случай попробовать такое редкое кушанье!.. Не каждый день попадаются рыбы, которые знают таблицу умножения.
Пиноккио стал еще пуще биться, рыдать и причитать…
— Зачем, зачем я не пошел в школу!.. Лучше бы мне было на свет не родиться! Ой, ой, ой, отпустите меня, пожаааалуйста!
Зеленому чудовищу надоела вся эта канитель. Он связал Петрушку и бросил его в ведро. Потом насыпал на стол муки и стал в ней обваливать рыбешек, бросая одну за другой в масло, на сковороду.
Пиноккио весь закоченел от страха. Вот она смерть!
Наконец, Зеленый взял Петрушку и обвалял в муке. Пиноккио свал белый, Зеленый схватил его за ноги и…
Пиноккио возвращается к Волшебнице
В эту ужасную минуту вбежал в грот бульдог.
— Пошел вон! — зарычало на него зеленое чудовище, замахиваясь обваленным в муке Пиноккио.
Но бульдог умильно вилял хвостом, точно говоря:
— Дай мне кусочек, тогда уйду!
— Вон! — завыл на него Зеленый, и приспособился дать ему ногой пинка в зад.
Тогда собака злобно оскалилась. В это время слабый голосок запищал:
— Спаси меня, Алидор! Он меня сейчас зажарит в масле на сковородке!
Бульдог узнал голос Пиноккио. Времени терять было нельзя. Алидор выхватил из рук у чудовища обваленного в муке Пиноккио и стрелой бросился вон. Зеленый побежал за ним. Но споткнулся, зачихал, и, ругаясь, вернулся в грот.
Когда Алидор был уже на пути к деревне, он оглянулся, перевел
— Как мне благодарить тебя, Алидор! — сказал Пиноккио, протирая глаза, засыпанные мукой.
— Чего же благодарить, — ты спас меня, а я тебя…
— Но как же ты попал в грот?
— Я лежал на берегу и вдруг чую — потянуло вкусно жареным маслом, а мне есть до смерти хотелось. Я, значит, прямо в грот…
— Спасибо, спасибо тебе, Алидор…
— Будет тебе…
Алидор протянул Пиноккио лапу, и тот горячо пожал ее. После этого бульдог побежал по своим делам, а Пиноккио, увидав на пороге маленькой избушки какого-то старика, подошел к нему.
— Здравствуйте, дедушка, — сказал он и низко поклонился, — не знаете ли, что сделалось с мальчиком, которому разбили голову книжкой?…
— Ничего не сделалось, — ответил старичок, — надрали уши, чтобы не баловался. Что ему сделается…
Пиноккио обрадовался: значит, теперь полицейские ловить его больше не станут и в тюрьму не посадят.
Старичок в это время оглядывал его с удивлением:
— Где же это ты, братец мой, в муке извалялся, тесто, что ли, воровал?
— Это не мука, это известка, — соврал Пиноккио, — я на постройке работал, в яму упал…
— Но, как только он соврал, — нос его стал вытягиваться, вытягиваться и вытянулся. Старичок долго глядел ему на нос, вздохнул:
— Ну-ну, вот так хвастун…
Тогда Пиноккио рассказал ему про свои несчастия и под конец попросил какой-нибудь одежонки, — весь он был истрепанный, измазанный. Старичок опять покачал головой, видимо пожалел Петрушку:
— Возьми, вон мешок валяется, вот тебе и одежа.
Пиноккио поблагодарил, взял мешок, прорезал в нем дыры для рук, для ног и для головы, — надел и побежал домой, к Волшебнице.
Добрался он до деревни только к ночи. Было темно, хоть глаз выколи! Дождь, ветер, гроза.
Вот и домик Волшебницы. Какое счастье! Пиноккио подбежал к двери, но туг взял его страх: и попадет же ему от Волшебницы за все проделки.
Набравшись храбрости, он постучал легонько. В доме все было тихо. Он еще постучал, посильнее, и тогда сверху из окна высунула рога огромная Улитка.
— Кто там стучит в такую позднюю пору?
— Волшебница дома? — спросил Пиноккио дрожащим голосом.
— Волшебница спит, не велела себя будить. Ты кто такой?
— Это я, Пиноккио.
— Ага… Знаю, знаю, — сказала Улитка, — подожди, я сейчас сойду и отопру.
— Поскорее, а то очень холодно.
— Ну, голубчик, уж извини, не могу спешить: я — Улитка.
Пиноккио присел на крылечке и стал ждать.
Прошел час, прошел и другой… Дрожа от холода, промокший, голодный Пиноккио стучал зубами. Сил не было ждать. Тогда он постучал еще раз. Улитка выглянула теперь из окна уже нижнего этажа и недовольно пошевелила рогами.