Приключения, почерпнутые из моря житейского
Шрифт:
Несеев остановился в ожидании ответа; но Саломея молчала, взоры ее блуждали, пугливые мысли вспорхнули уже со всей окружавшей ее роскоши и носились стадом в мрачной, бесприютной будущности.
– Вы только одни можете подействовать на него влиянием вашей любви, – продолжал Несеев.
– И это все правда, что вы сказали? – спросила вдруг Саломея.
– Мадам Ernestine, скажите, для чего бы я стал говорить вам ложь? – спросил в свою очередь Несеев трогательным голосом участия.
– Что ж я буду с ним теперь делать?
Несеев пожал плечами.
В это время Чаров вошел и представил Саломее двух своих приятелей, которые, как светские люди, предупрежденные слухами о сомнительной женитьбе Чарова на какой-то таинственной героине романов, думали найти в ней легкую женщину; но, к удивлению своему, нашли тяжелую, женщину с весом. Несколькими взглядами и словами Саломея заставила их посмотреть друг на друга и сказать взорами: «Mon cher, mais c'est quelque chose de trиs distinguй? [296] »
[296] Мой милый, но ведь это нечто благородное? (франц.)
Как эти, так и вновь приведенные Чаровым представляться хозяйке дома не долго пользовались ее беседой: она жаловалась на головную боль, которая, однако же, не помешала Чарову торопливо предуведомить ее, чтоб она очаровала вниманием своим знаменитого иностранца – венгерского магната, которого он немедленно же представит ей.
– Что за знаменитый иностранец? какой магнат? – спросила Саломея Несеева.
– Ах! это какой-то знаменитый путешественник, венгерец, страшный богач!… Позвольте… как бишь его!… Только я подозреваю… как бишь… да, да, да, Волобуж…
– Боже мой! – вскрикнула Саломея по-русски, побледнев и вскочив с места.
Она хотела войти в свой будуар, но магнат стоял уже перед нею, бросив на нее взор, который как будто оковал ее.
– Рекомендую вам мою жену, – сказал Чаров.
– Мадам Tcharoff, простите моему невольному удивлению! – сказал магнат, – такого сходства я не встречал; я не верю глазам!
Побледневшая Саломея, держась за ручку кресел, казалось, готова была упасть; но взор ее блеснул на магната; она овладела собой и села.
– Она не так здорова, – начал было Чаров, заметив необыкновенную бледность в лице Саломеи.
– Необычайное сходство с герцогиней де Мильвуа! – продолжал магнат, садясь и не обращая внимания на слова Чарова. – Еще раз прошу у вас извинения.
– Может быть, это сходство… и не обмануло вас! – проговорила дрожащим голосом Саломея, кусая губы и едва переводя дыхание от стесненного внутреннего волнения.
– Неужели! это вы? вы, герцогиня? – вскрикнул магнат. – Но каким же образом в такое короткое время… здесь, в Москве?… – продолжал он, смотря на Чарова, который стоял пораженный
– Это… маленькая тайна и мое счастие, – сказал Чаров с самодовольством, взяв руку Саломеи.
– Иначе и не могло быть, – продолжал магнат, – тайна и счастие… Но ваши огромные имения, герцогиня? ваш великолепный замок, где я имел удовольствие познакомиться с вами во время путешествия инкогнито… Как понравился мне ваш замок! Помните, я просил вас продать мне его, а вы мне сказали, что никогда не продадите, никогда не оставите места своей родины.
– Обстоятельства, – отвечала Саломея, стараясь скрывать возмущенные свои чувства.
Несеев присел в углу за шифоньеркой и внимательно всматривался и в магната и в Саломею.
– Обстоятельства, мосье de Volobouge, – повторил и Чаров, двинувшись к двери, с тем, чтоб вывести за собою и гостя, – не хотите ли сесть в преферанс?
– Сейчас, сейчас приду, мосье Tcharoff, – мне так приятно встретить герцогиню… подготовьте партию!
Чаров поневоле вышел.
– Послушайте, герцогиня, – продолжал Дмитрицкий, сбросив с себя важность магната, придвинув стул к Саломее и не замечая Несеева, – послушайте…
– Что вам угодно? – проговорила она дрожащим голосом, бросив на него предостерегающий взор и стиснув его руку,
– Послушайте, герцогиня, – продолжал магнат по-русски, не обращая ни на что внимания, – вы теперь, я вижу, в полном довольствии, а супруг ваш Федор Петрович…
– Мосье Несеев! – вскрикнув, прервала Саломея, – мосье Несеев! позовите ко мне… велите подать там спирт!… мне дурно!…
– Сию минуту! – отвечал Несеев, бросившись в двери.
– Хм! довольно неосторожно! – сказал Дмитрицкий, оглянувшись, – немножко погорячился! Черт дернул венгерца говорить по-русски!…
– Сейчас! – доложил возвратившийся Несеев.
– Хм! А я думал уже по-русски знаит мадам Чаров, а ничего еще не знаит, – сказал магнат, обращаясь к Несееву, – а я учу, учу, харашо русски язык… харашо гавару? а?
– Прекрасно! – отвечал Несеев.
– Трудный язык!…
– Seigneur dе Volobouge, если вам угодно, – сказал торопливо вошедший Чаров, – партия готова.
– А! ну нечего делать… А мне так хотелось поразговориться, вспомнить общие знакомства в Париже… вы, верно, никого не забываете? – прибавил он, обращаясь к Саломее.
– О, разумеется! – отвечала она с видимым напряжением изнеможенных сил.
– Пожалуйста, не забывайте, не хорошо забывать! – прибавил Дмитрицкий, бросив на нее значительный взгляд.
– Боже мой, как мне дурно! – проговорила Саломея, когда он вышел.
– Это пройдет, мадам Ernestine, – сказал Несеев, зло усмехаясь и садясь подле нее, – я теперь могу поговорить с вами без церемоний; ваше положение вдвойне, кажется, непрочно. Но вы можете положиться на меня и на скромность мою.