Приключения Торпа и Турпа
Шрифт:
Они отчалили от берега, поплыли влево, но вскоре снова уперлись в берег.
— Дьявольщина какая-то! — сказал Торп. — Поплыли дальше.
Друзья проплавали еще часа полтора, однако, куда бы они ни направляли свой шлюп, всякий раз неизменно натыкались на берег. Сомнений быть не могло: они заплыли в какое-то озеро.
— Ну вот что, — сказал Джон Кишо после очередной неудачной попытки. — Больше мы никуда плыть не будем. Это совершенно бесполезно. Предлагаю лечь спать, а утром, которое, как известно, вечера мудренее, продолжить наши поиски, но уже при свете.
— Спать? —
— Ежа тебе дохлого в постель, а не ужин! — прикрикнул на него Хамяк. — А ну, марш спать, оглоед.
Сопер, Джон Кишо и Хамяк спустились в каюту, а Торп с Турпом, закутавшись в теплые верблюжьи одеяла, улеглись под тентом. Крыша ходила ходуном под мощными ударами ливня и яростными порывами ветра, который все крепчал и уносил все дальше и дальше беднягу призрака, не перестававшего вопить:
— Ветром свирепым унесло меня!
Но он был уже так далеко от лодки, что измученные путешественники не смогли бы услышать даже прежних его «ээ-о-и-ээ-ы-о-э-аа».
Глава десятая
Первым, как всегда, проснулся Хамяк. Он протер лапами глаза, достал из корзины морковку и принялся яростно, с каким-то ожесточением ее грызть.
Следом проснулся Джон Кишо и тоже вылез из каюты. Приятели вместе встали у борта и оглядели озерцо.
Оно было небольшим, и камышом заросло только с восточного берега. Западная же часть была чистой и гладкой. На мелководье лениво плескалась рыба.
Хамяк наклонился к двери, ведущей в каюту, и гаркнул:
— Эй, Сопер! А ну, подъем, крылатое племя!
Дракон заворочался и нехотя вылез из-под одеяла.
— Что, уже утро? — спросил он, зевая во всю пасть.
— Да. — сказал Джон Кишо. — Уже половина седьмого. Вставай, завтрак проспишь!
Услышав о завтраке, Сопер пулей выскочил из каюты и сладко потянулся.
— Так-то, — сказал Хамяк, — щелкнув дракончика по носу. — Ну, а теперь разбудим наших сыщиков.
Торп и Турп не любили вставать в такую рань, но выбирать не приходилось. Оба, как миленькие, вскочили и, быстро умывшись студеной водицей, закурили свои утренние сигары.
После этого весь отряд наскоро перекусил консервами с подмоченным хлебом и стал держать совет.
— Перво-наперво, — сказал Торп, — я предлагаю запустить Сопера в качестве разведчика. Пусть осмотрит местность с высоты драконьего полета. А когда найдем протоку, ведущую из этого озерца, мы сможем продолжить путь.
Предложение одобрили, и Сопер, свечою взвившийся в воздух, завис в нескольких метрах от палубы «Полундера», принявшись старательно вертеть башкой по сторонам. Внезапно разведчик издал радостный вопль и стремглав спикировал вниз.
— Нашел! — радостно возвестил он. — И так близко.
— Яснее излагай, — нахмурился Хамяк.
— Яснее некуда! Видите эти кусты на берегу? Вот сразу за ними начинается река. А на реке, там, впереди, что-то непонятное, я не разглядел. А с той стороны нашего озерца — протока в камышах. Та самая, по которой мы сюда приплыли. Но обратно мы по ней плыть не станем — это лишний крюк в миль
Так и сделали. Лодку тащили все вместе: на одной стороне Торп и Сопер, на другой — Турп и Джон Кишо. Хамяк толкал сзади. Наконец, с треском прорвавшись через прибрежный кустарник, «Полундер» шлепнулся в воду.
— Видите, какая от меня большая польза! — радовался Сопер, прыгая по крыше каюты.
— Если бы еще ума побольше, — хмыкнул Джон Кишо. А Хамяк пробасил:
— А ну! Грязными лапами по чистой крыше? А ну, брысь отсюда!
Дракончика как ветром сдуло.
Тем временем вновь подняли парус, и шлюп заскользил по утренней глади реки.
Впереди действительно, как и объяснил Сопер, виднелось что-то непонятное. Река там расширялась, а над водой выделялись то ли коробки какие-то, то ли еще что…
— А-а-а, — закричал Турп, хлопая себя ладонью по лбу. — Ну, я дурак! Как же я сразу-то не догадался. Да это ведь Город-на-Воде!
Конечно же, Турп был прав. И каждый из наших путешественников, хоть раз в жизни, что-нибудь слышал об этом городе.
Жители Города-на-Воде выбрали себе, надо сказать, крайне неудобное местечко для жилья. Стоял он в самом центре реки Паутинки, где суши почти нет — одни болота да заливчики. Правда, говорят, что раньше, когда Паутинка не разливалась еще так широко, город твердо стоял на берегу. Но низины начали со временем заболачиваться, а уровень паводка поднимался с каждой весной все выше и выше. Горожане сначала решили построить несколько плотин вокруг, но потом передумали и поставили все здания на сваи. Вода отвоевывала у людей все больше и больше жизненного пространства, и, вслед за этим, все выше становились сваи, и все глубже они уходили под воду. Вскоре уже можно было спокойно нырять из окна, не боясь стукнуться головой о дно, а горожане постепенно привыкли к такому образу жизни и даже находили его весьма привлекательным.
Вот к этому самому городу и подплывали наши путешественники.
Вначале тянулись долгие окраины, где домишки стояли маленькие, хилобокие, на подгнивших сваях. Между домом и водой сохранялось достаточно места, чтобы держать там лодочки и челноки для детишек. Изо всех окон торчали удочки с натянутыми лесками, и яркие поплавки пестрели на зеленой воде, как цветы на лужайке.
Ближе к центру дома становились выше и появились даже здания из кирпича, на основательных каменных сваях, обросших ракушками и водорослями. В центральной части преобладал стиль двухэтажного барокко.
Наконец, «Полундер» выплыл на центральную площадь города, которая была в этот ранний час пуста и представляла собой своеобразное квадратное озеро. В центре квадрата высился мраморный постамент со сваей наверху. Памятник (а вышеописанное сооружение было именно памятником) назывался «Свая — основательница».
Вслед за нашими героями на площадь выплыл на водном велосипеде дворник, который начал деловито вылавливать сачком бумажки от мороженого, щепки и прочий мусор из воды.
— Э-эй! Почтеннейший! — окликнул его нетерпеливый Турп. — Утро доброе!