Приключения Торпа и Турпа
Шрифт:
Шлюп проплывал мимо дома, и наши странники уже хотели бросить на него прощальный взгляд, как вдруг Джон Кишо сказал:
— Послушайте, ребята. Давайте причалим к нашему берегу. Хочу нарвать дубовых орешков и сделать из них чернила. Я всегда рву здесь орешки для чернил.
Торп и Турп не стали спорить. Им тоже хотелось подольше задержаться в знакомых местах. «Полундер» ткнулся носом в мягкий ил, и Джон Кишо резво выскочил на берег. Сыщики остались в лодке, лениво наблюдая как птицы несмело залетают в черный зев пещеры Картара, не скрытый более камнем.
Неожиданно из-за кустов вышел Хамяк с
— Привет, Хамяк, — сказал Джон Кишо, продолжая неторопливо срывать орешки с веток.
— Привет, — ответил Хамяк, деловито направляясь к лодке. Сумку свою он сразу бросил в каюту и присел на борт «Полундера», насвистывая какую-то хамячью мелодию.
— Как? — проговорил ошарашенный Турп. — Ты же, вроде, остался дома?
Хамяк прекратил свистеть и охотно объяснил:
— Дурак я был, что ли, дома сидеть? Во-первых, Джон едет с вами. Во-вторых, если ты снова застрянешь в своих доспехах, кто будет тебя вытаскивать? В-третьих, мне полезен свежий лесной воздух.
— Так что ж ты раньше не сказал?
— Во-первых, — снова пустился в разъяснения обстоятельный Хамяк, — я сказал Джону. Во-вторых, вы меня об этом и не спрашивали. В-третьих, я не хотел вас беспокоить раньше времени.
На самом деле Хамяку просто лень было тащиться по жаре через весь город, и он предпочел спуститься по тропинке к реке и там поджидать лодку.
Объяснив причины своего внезапного появления, Хамяк вновь засвистел, обнажив мощные передние зубы, которые, к слову, называются резцы, и названию своему вполне соответствуют. Джон Кишо закончил сбор орешков и вернулся к лодке. «Полундер» вновь отчалил и поплыл, влекомый течением, навстречу неизвестности.
Лес только-только начинался. Деревья здесь росли редко, далеко друг от друга что на той, что на другой стороне реки.
Торп и Турп закурили золотистые потрескивающие сигары и решили вволю насладиться природой. И то правда — они всю свою жизнь провели в городе, расследуя всякие мелкие делишки и мошенничества, причем чувствовали себя там вполне уверенно. Им никогда не приходилось уезжать из города дальше, чем за семь миль, и даже о Городе-на-Воде друзья знали только понаслышке. Такие вот домоседы были жители нашего Города. Большинство довольствовалось так называемой Городской Жизнью: то есть мелкими слухами и сплетнями, да еще рядом магазинчиков, куда продукты доставляют с Фермы-за-Рекой, плюс парой-тройкой клубов с биллиардом и музыкальными автоматами. А к тому, пожалуй, позавчерашними новостями из местной газеты и, конечно, блестящими, ласкающими глаз алюминиевыми крышами. Еще неделю назад Торп и Турп наслаждались такой же «искусственной» жизнью, покачиваясь в своей квартире (в самом центре города!) в креслах-качалках, и не мечтали ни о чем более. Но жизнь реальная бросила сыщиков в самую пучину стремительно разворачивающихся событий, и они были действительно увлечены ими.
Если бы они знали, куда приведет их эта поблескивающая в лучах клонящегося к закату солнца, невинная на первый взгляд речка! Если бы они знали, как неожиданно будет нарушен их спокойный размеренный образ жизни! Если бы они знали!..
Но ни Турп с Торпом, ни их попутчики даже не догадывались об этом. И все, казалось, были вполне довольны столь мирным путешествием. Оно
Хамяк достал свою зеленую сумку, вытащил из нее клубок шерсти, спицы, и принялся мирно вязать что-то.
— Ого! — удивился Турп. — Так ты еще и вяжешь?
Хамяк буркнул в ответ что-то невнятное, не отрываясь от работы. Спицы так и мелькали в его умелых лапах.
— Вяжет! — шепотом сказал Турп. — Лопни моя душенька, вяжет. Не верю своим глазам.
— Вяжу, — громко сказал Хамяк. — Ну и что же здесь плохого? Или ты что-то имеешь против?
— Брось, — смутился Турп. — Я просто… Честное слово, ни разу не видел Хамяка, который вяжет.
Хамяк обиженно фыркнул.
— В кои-то веки он увидел Хамяка, который вяжет, — пробасил он, — и еще недоволен этим!
Клубок шерсти постепенно разматывался, а полотно на спицах все более и более приобретало вид носка. Наконец, носок был готов, и Хамяк с видимым удовольствием нацепил его себе на лапу.
— Изумительно сидит, — проговорил он. — Как будто…
Фразу закончить он не успел, ибо окрестности огласились свистом подлетающего артиллерийского снаряда, и, мгновение спустя, на корму лодки шлепнулся взмыленный Сопер с криком:
— Хамяк! Ты бросил меня ОДНОГО в доме?! Ты бросил меня на съедение призраку?! Да?!! Я тебя другом считал, а ты, ты…
— Ну, — сурово прервал Сопера Хамяк, мелькая, как ни в чем не бывало, спицами. — Ну же!
— А ты… ты… — все не унимался дракон. — Я, конечно, могу тебя понять: чего тебе дома-то торчать… Но! — он встрепенулся. — В таком случае я сидеть дома не намерен. Куда все — туда и я. А один в пустом доме я не останусь.
— Послушай, Сопер, — удивился Джон Кишо. — А кто за вещами смотреть будет?
— Я дверь на ключ закрыл, — сказал дракон. — Вот.
Посоветовавшись, решили Сопера не прогонять. Крылатая разведка, все же.
Последний раз река дала плавную излучину, последний раз лучи заходящего солнца блеснули в окнах едва видимого из-за деревьев Дома-на-Холме.
На ночь решено было пристать к берегу…
Глава девятая
— Что ж, прекрасное место, — проговорил Джон Кишо, поблескивая моноклем. — Я бы сказал — поэтическое. «Ночлег Джона Кишо на реке»! Чудесно звучит, не правда ли?
— Кстати, о ночлеге, — отозвался практичный Турп, не разделявший, как видно, поэтические умонастроения шотландца. — Как мы разместимся на ночь?
— А «Полундер» мой на что? — удивился вопросу Хамяк. — Для ловли бабочек? Вы с Турпом уляжетесь вот под этим тентом, а мы с Джоном и Сопером уж как-нибудь в каюте разместимся.
— А не холодно ли будет ночью под тентом? — обеспокоенно спросил Торп.
— Не баре, — отрезал Хамяк. — Оденетесь потеплее да закутаетесь в одеяло. И вообще, шерсть нужно отращивать, если холода боитесь. Вот так, — Хамяк любовно потрепал свой густой коричневый мех.