Приключения ведьмы Мирославы

Австрийская Анна

— Мне и надобности его запирать не было. У нас народ честный, по домам друг у друга не лазим. В комнату я эту никого не пущал никогда.

— Кто посторонний к тебе приходил в последнее время?

— Нет! Не было никого чужого…

— Что украли у тебя? — решила узнать я. Хотя, сомневаюсь, что мне это чем-то помочь может.

— Я вот список набросал. Все по памяти переписал, как было!

— Хорошо, я позже ознакомлюсь! — забрала я бумагу и спрятала ее в поясной кошель свой.

— Госпожа ведьма, слышал я, что вы

можете полезное варево от воровства произвести. Уж не обойдите меня милостью — сварите мне это чудо. А уж я не обижу… Чем хотите, тем и отплачу.

— Нет такого варево, брехню ты слышал! — ответила я сурово. И не врала. Амулетики были полезные, а варева не было.

— Вот ведь люд говорливый… Неужели и помочь мне нечем? — жалобно спросил Казимир.

— Приходи ко мне после праздников. Обдумаю я чем тебе помочь можно!

— Опосля праздников? Так нескоро?!

— Если не хочешь, то не приходи, — пожала я плечами и пошла из дома Казимира прочь.

Дом за домом мы обходили, что жертвами вора стали. И чем дальше я шла, тем больше смятения во мне рождалось. Дома были разные и зажиточные, как у торгаша Казимира и совсем бедные. У бабки Валентины вор сережки фамильные упер, мельхиоровые да пять медяков, что у нее на черный день были отложены.

В другом доме и того страннее. Один мешочек монет вор прикарманил, а второй даже не приметил.

Напоследок мы в дом старосты Гудвина пришли. Там меня уже и Олеус поджидал.

— Что сыскали? — после приветствия спросил любимый.

— Ничего толкового, — вздохнула я.

— Говорил я, что следов нет у этого воришки проклятого. Мой дом он последним ограбил, когда я уже носом землю рыл в его поисках. Да только все одно… В своем родном доме не смог ни следочка обнаружить.

И верно. У старосты украли мешочек золота, что он за печкой хранил. По его словам — это подати народные.

— А личные средства у тебя крали? — нахмурилась я.

— Из личного я там только несколько каменьев да колец прятал. Будущим невесткам кольца обручальные припас…

— Ясно! — вздохнула я.

Хотя кривила я душой, ничего мне ясного не было.

Призвала я домового духа, да только не отозвался он.

— Думать буду, — заключила я и хотела было уйти, да кошка на моем пути попалась.

Молодая кошечка, пестренькая…

— Твоя ли животина? — обратилась я к Гудвину.

— Моя! Моя паршивца!

— Чего ругаешься? — удивилась я.

— Так она уж выводок нагулять успела. И ладно бы с путным каким котом, так нет… с приблудным рыжим наглецом, что с бардом странствует.

Пока староста ругался, я за кошкой наблюдала. Поведение ее мне странным показалось. Она мурчала и по полу каталась, словно ласки ей не хватало. А потом и вовсе стала изгибаться дугой и медленно к печке подбираться.

— Ты чего же делаешь, срамотень? Пришибу или выброшу прочь из дома, животина бездарная, — ругал Гудвин свою любимицу.

—

Тихо, — остановила я поток ругательств.

Стало мне интересно, что дальше будет.

Кошка уже не просто мурлыкала, а мяукала все громче и призывно. Будто весна на дворе, а не морозы зимние. Напротив печи припала на передние лапы и брюхом по полу вперед поползла, прямиком к тайнику хозяйскому.

— Чего это? — опешил Гудвин. — Чего это она делает, госпожа ведьма?

— Не торопись, староста, и все узнаешь! — буркнула я.

Следом за кошкой я пошла, медленно и тихо, дабы не спугнуть.

За печку кошка залезла и заголосила там так, будто ее режут. Я, естественно, заглянуть попыталась, но в темноте ничего приметить не могла.

— Свечу мне дайте, — крикнула я мужчинам.

Гудвин забегал, запричитал, будто враз позабыл, где у него свечи имеются. Но через пару минут огарок горящий мне вручили.

Подсветив, я смогла увидеть, что с кошкой творилось. Она на спине валялась, лапками дергала и мяукала. После умудрилась перевернуться и пузом потереться о пол.

Сразу мне понятно стало, что случилось с животиной. И смешно оттого стало и волнительно.

Оторвавшись от печи, я к мужчинам обернулась.

Олеус настороженно за мной наблюдал, а Гудвин с большим удивлением.

— Скажи мне староста, тут ты свои богатства хранил?

— Тут, — кивнул Гудвин. — Мешочек на ухват насаживал и на середку продвигал. А потом также обратно доставал.

— Понятно… А кошка твоя давно ли себя странно ведет?

— Так я говорю… Как этот рыжий прохиндей в деревне объявился, так с ладу с ней не стало. То орет, как резанная, то ластиться к ногам, то с улицы днями не воротиться. А на днях этого котяру в дом пустила. Прихожу, а они посередь комнаты тр… бесстыдство вытворяют!

Я с трудом смешок подавила.

— Я в них сапогом запустил. Моя гадина под лавку забилась. Жинка ее потом с трудом выманила. А рыжий за печку забился. Притаился там гаденыш, выжидал пока я бдительность потеряю.

— И что? Выждал? — хмуро уточнила я. Уж больно это все подозрительно…

— Выждал, — махнул рукой Гудвин. — Меня отвлек сосед, я из дома вышел. А потом гляжу, этот гад рыжий уже от моего дома улепетывает.

— Так, а теперь собери всю свою память, Гудвин и припомни: был ли в тот момент мешочек твой за печкой?!

— Был! — Уверенно заявил староста, а потом в лице изменился. — Или не был… Я уж не припомню. Не обратил я внимания, госпожа ведьма.

— Вспоминай, староста! Вспоминай четко, как было! — настаивала я.

Призадумался мужик, нахмурился и так толкового ответа и не дал.

— Да и что с того? Какая связь между котом и деньгами. Не он же их своровал… — недовольно заметил староста.

А мне интуиция ведьминская подсказывала, что связь есть и самая прямая.

Призвала я домового местного, но он не отозвался.