Приключения ведьмы Мирославы

Австрийская Анна

Приметив для себя, что нужно Осипа Никифоровича попросить о помощи, я еще раз к печке повернулась. Принюхалась, сконцентрировалась и почувствовала отголоски знакомого запаха. Специфический аромат, который знаком любому с малых лет.

— Ну конечно… — догадалась я в точности. — Валерьяна.

— Что? — не расслышал меня Гудвин.

— Скажи мне староста, а настой валерьяны у вас принимает кто-то?

— Валерьяны настой? Это тот, который успокаивает нервы?

— Он самый, — подтвердила я.

— Нет, не

было у нас такого. Надобности в ней нет. Жена моя у тебя настой пустырника обычно заказывает.

— Ну да, пустырник я для нее развожу, — припомнила я.

— А может еще кто-то в твоем доме мог ее приобрести?

— Нет! Кроме меня и жены, у нас два парнишки растут. Немногим они моложе Олеуса. Им успокаивающие капли не надобны.

— Логично, — согласилась я.

Странно все это…

— Ладно, Гудвин, пойду я до дому. поразмыслить мне нужно, сопоставить все.

— Как будет угодно тебе, госпожа ведьма. А может, отужинаешь с нами?

— Нет, благодарю. Не хочу по темному лесу блуждать! На днях я еще раз к тебе наведаюсь. Жди!

— Так я завсегда тебе рад! — заверил меня Гудвин и проводил из дома.

Морозный воздух тут же за щеки щипать принялся.

— Устала, Мирославушка? — спросил меня Олеус, за плечи обнимая.

— Немного, — вздохнула я.

— Тогда домой пойдем? Или к родителям? Там бард их развлекает музыкой.

— Нет! Я домой хочу, — озвучила я свой выбор.

— Тогда домой поспешим, пока не замерзла! — заявил Олеус и повел меня к лесу.

— Что узнала по делу странному? — по пути расспрашивал любимый.

— Не складывается у меня общая картинка, Олеус. Не могу я проследить мысли вора. И богатых и бедных обкрадывал. Брал что придется, без разбору.

— Ну… тому масса объяснений может быть, — пожал плечами Олеус.

— Например?

— Например, вор торопился. Брал то, что видел.

— Нет! У всех пострадавших богатства в разных местах припрятаны были. Пусть и не всегда надежно, но и не на виду.

— Хм… тогда не знаю. Да и кто их поймет, этих жуликов?

— Вот коли мы поймем, то и отыскать его сможем.

— Мирослава, а что-то волшебное ты почувствовала? — уточнил любимый.

— Нет, не почувствовала.

— Тогда не разумею я, как ты с этим делом справиться сможешь.

— Олеус, мне кажется, что вина на барде лежит, — высказала я свою догадку. Хотя и не была в ней уверена.

— С чего это? — удивился Олеус.

— Не знаю… Не нравится мне он. Да и кот его в историю примешался.

— Мира, нельзя же всех странствующих в жулики записывать. А кот… глупости все это. Животины свои потребности утолили, а ты напраслину думаешь.

— Возможно… — не стала спорить я с любимым.

И все таки не успокоилась моя ведьминская натура. Нужно было ей убедиться в вине барда-странника или наоборот разувериться.

Полезная мысль сама в голову

забилась и тщательно обдумана была мной, пока мы с любимым домой добирались.

Идея была проста. Кому можно поверить больше, чем себе? Конечно никому. Но так как я не могла лично следить за бардом, я попросила об этом Уха. Он на ближайшее время стал моими глазами и ушами. А главное, что следить он мог незаметно.

Призрачный сыч отправился в дом родителей Олеуса. Через дымовую трубу он попал в кухню, где сейчас все семейство готовилось к ужину.

— Мирославушка, ты о чем задумалась? — вырвал меня из слияния голос Олеуса.

— Я… о беде думаю, — ничуть не кривила я душой. Пускай немного не договаривала…

— Отдохни, душа моя, тебе нужно поесть и спать укладываться.

— Нет! Я хотела сегодня украшения заготовить.

— Какие такие украшения? — удивился мужчина.

— Такие, которыми мы дом, к празднику, подготовить сможем.

Больше в этот вечер мы темы воровства не касались. Вместо этого, новогодние убранства готовили.

Олеус из лап зеленых еловых мне венок сложил и пурпурной лентой вокруг перевязал. Я его шишками украсила, гроздьями рябины и листочками цинерарии.

— Ты у меня знатная мастерица, — похвалил меня Олеус.

— Нужно и вам в дом такой веночек сделать! — заявила я.

— Зачем?

— Как зачем? В доме всегда хорошо такие обереги вешать! Ты даже не представляешь, сколько полезного он в себе заключает.

— Спорить с тобой не буду, потому что и правда не знаю, что к чему в ворожбе твоей. Раз хочешь родителям венок сделать, то сделаем.

— Вот зря ты все, что я говорю спускаешь, — покачала я головой. — Знал, бы сколько всего полезного народ теряет по своему неведению.

— Милая моя, для того ведь к ведьмам и обращаются, — заявил Олеус, сминая ветки.

— Вот для твоего рассуждения, мы всего лишь венок делаем — украшение, которое после праздника в печь отправится. А для меня это символ праздничный и оберег в дом. Вот смотри, ты сейчас круг из елки творишь, а это мощный защитник от дурного глаза и слова. Да и нежить разная елку не жалует. Лента пурпурная выбрано мной, как олицетворение семейного очага, ведь она в себе сочетает мужское и женское начало. Цинерария — символ мудрости. А гроздья рябины — это благополучие и защита.

После венков черед снежинок настал. Тут уж я свою ведьминскую силу применила. Прозрачные льдинки вырастила, так как бабушка учила, заговором их стужу закрепила, чтобы от жара печи они не таяли. Подвесила я снежинки под потолком на тонких серебристых нитях.

— Сильна ты на выдумку, — выдохнул Олеус, дивясь снежинкам.

— Ага… Это моя мечта в детстве была: чтобы снежинки в доме на празднике кружили. Долго бабушка билась, придумывая, как это чудо для меня сотворить и однажды у нее получилось.