Приключения Вернера Хольта
Шрифт:
Вернулся первый взвод. Весь дом сотрясался от удара молотков. Окна первого этажа забивали изнутри сорванными с петель дверями. Кто-то даже приказал использовать для этого створки дверей черного и парадного ходов.
— Главное — чтобы они не швырнули нам в окно гранату! — пояснил унтер-фельдмейстер Ришка, командир первого взвода.
К вечеру вернулись Лессер и Ботхер. Вольцов спустился к ним на первый этаж отдать рапорт. Вернувшись наверх, он сказал Хольту:
— Можешь носить парабеллум, он не возражает.
Вечером явился Бем. Хольт видел, как он вслед
— Обоих завтра утром передадут эсэсовцам.
Хольт промолчал.
Наконец в доме все стихло. Первый взвод под командованием Ришки благополучно отбыл; два отделения должны были охранять станцию и два — патрулировать город. Второй взвод назначили охранять мост и школу. Ночью Бем снял еще одно отделение из двух, охранявших школу, и послал на мост.
— Три отделения для моста… и только одно для школы? — заикнулся было Гомулка.
— Обленились, лодыри! — заорал Бем. — Будете сменяться каждые три часа и баста! Мне люди нужны! Мост важнее казарм, это приказ обер-фельдмейстера!
Оберформана Ресслера он отпустил с неохотой. Вольцов установил парные посты у обоих входов — на улице и во дворе. Кроме того, двое часовых должны были патрулировать вокруг школы.
Они сидели в караулке — Вольцов, Хольт, Гомулка, Феттер и оберформан Ресслер, тихий, спокойный человек, который сквернословил редко, только в минуты крайнего раздражения. Вольцов курил толстую сигару и комментировал события дня:
— Нас здесь четырнадцать человек, прибавьте еще Бетхера с Лессером. Ночью вернется третий взвод, тогда у нас людей хватит.
— К чему вся эта паника, не понимаю, — недоумевал Феттер. — Когда начальство лезет на стену со страху, никогда ничего не случается.
Хольт вышел из караулки. Болтовня ему опротивела. Постоял у двери, глядя на застывших в темноте часовых… Он думал о девушке в подвале. Эта мысль терзала его, как физическая боль. А ведь я бы ее застрелил, думал он. Он никак не мог разобраться в своих мыслях! Он пошел наверх и улегся на соломе, но сон не шел.
В одиннадцать часов они с Гомулкой сменили патрульных, Гомулка наказывал остальным:
— Не подстрелите нас ненароком!
Они не спеша делали обход: по улице, мимо школы, через сад, вокруг двора и с обратной стороны вновь выходили на улицу. Забор, примыкавший с двух сторон к школе, снесли. Оба молчали и напряженно вслушивались в ночную тьму.
Было около полуночи. Они вышли из сада на улицу. Вдруг в городе, почти рядом, хлопнул выстрел. Хольт замер. Завязалась беспорядочная перестрелка. Короткие, редкие автоматные очереди перемежались со все учащавшимися винтовочными выстрелами. У входа в школу прокричали: «Стой!» Потом и там грохнул выстрел. Гомулка сорвался с места и побежал к подъезду. Хольт услышал в саду, позади себя, торопливые шаги, кто-то продирался через кусты. Он выстрелил. В темноте впереди него сверкнуло пламя автомата. По ту сторону площади, там, где улица вела в город, разгорелась сильная стрельба, на мгновение стихла и вновь вспыхнула. Но вот стали стрелять и из школы.
По мостовой гулко протопали шаги, кто-то
— Городской патруль… Всех…
Затем голова его в каске со звоном ударилась о мостовую. С той стороны площади, где начиналась улица, короткими очередями застрочил пулемет. Хольт поспешил спрятаться в кусты. Но стреляли и на дворе, и в саду за ним, совсем рядом, стреляли отовсюду. Он выскочил на улицу и побежал, прижимаясь к стене, вдоль здания школы, потом бросился наземь и пополз к подъезду. Один часовой лежал перед входом, второй на самом пороге. Хольт перелез через него в парадное. Там распластался Ресслер, он был недвижим.
Хольт закричал: «Не стреляйте!» — и перекатился в сторону, куда не мог достать пулемет, который обстреливал вестибюль школы через дверь. Пули непрерывно щелкали о стены. Наверху, в вестибюле, через равные промежутки сверкали выстрелы из карабина.
Хольт, прижимаясь к стене, прополз несколько ступенек и в вестибюле спрятался наконец за выступ стены. Укрывшись за дверью караулки, Вольцов, в одной майке, без каски, стреляя с колена, слал пулю за пулей через дверь на площадь. Хольт видел, как Феттер подтащил к Вольцову из караулки раскрытый ящик с патронами.
Вольцов заряжал. Он крикнул что есть мочи, иначе Хольт из-за грохота выстрелов ничего бы не услышал:
— Жив, Вернер? Скорей к черному ходу! Там один только Кранц!
— Где Зепп? — в свою очередь прокричал Хольт. Вольцов локтем показал на караулку.
— Ему царапнуло физиономию! Феттер уже перевязал!
Хольт стал считать: Гильберт, Христиан, Зепп и я — это четверо. Ресслер убит — пять. Убитые часовые на улице — семь. У черного хода один — восемь. Шведт и Швертфегер стояли во дворе и тоже, должно быть, погибли — десять. А где же еще шесть?
— А где остальные? — крикнул он.
Вольцов принял у Феттера заряженный карабин и отдал ему свой. Он ткнул большим пальцем через плечо. Широкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, находилась прямо против входа. По деревянным ступенькам непрерывно чиркали пули. Вольцов уже снова стрелял. При отсвете выстрелов Хольт увидел на расщепленных ступеньках три неподвижных тела, четвертое лежало у подножья лестницы в вестибюле. Десять и четыре — это четырнадцать.
— А где же Лессер и Бетхер? — крикнул он. Вольцов ответил между двумя выстрелами:
— Наверху, боятся спуститься по лестнице! — Пуля угодила в выступ стены возле самого его лица, обдав его известкой. — Феттер, каску! — крикнул Вольцов. Феттер подал ему стальной шлем.
Улучив мгновение, Хольт наконец проскочил три ступеньки, ведущие к черному ходу. Справа лестница вела в подвал. В отворенную дверь черного хода тоже непрерывно стреляли, пули так и щелкали о стены. Кранц стоял, прижавшись к косяку, и палил во двор. Когда на мгновение стрельба стихла, Хольт услышал, как Бетхер с верхнего этажа крикнул: «Внимание!», и что-то, звякнув, упало на пол вестибюля.