Прикосновение
Шрифт:
— Лифта нет? — полюбопытствовал Ли, еле сдерживая радость от встречи с Александром.
— Есть, но не для меня. Поддерживаю форму. — Он подергал Ли за косу: — Когда же ты ее отрежешь?
— Хватит и того, что изредка подравниваю концы. А ты куда собирался? По делу?
— В задницу дела, ты важнее!
— Странно, почему мамина брань так заразительна? Кстати, как она?
— Прекрасно. Я только что из Кинросса, Руби видел шесть недель назад. — Александр помрачнел. — Со мной она больше не путешествует, говорит, надоело.
У Ли пересохло во рту, он сглотнул.
— А Элизабет?..
— Тоже
— Лучше расскажи все по порядку, Александр.
Извиняться не потребовалось — никто и не вспомнил про обиду. Мужчины долго сидели за обедом в номере-люкс Александра и никак не могли наговориться, будто не виделись лет сто.
— Ты нужен мне, Ли, — наконец признался Александр.
— Если мне хватит времени на свои дела — я готов.
И разговор перескочил на Персию и надежды, которые Ли возлагал на добычу нефти. Александр внимательно слушал, заинтригованный тем, что его собственные воспоминания о Баку побудили Ли к действию.
— В то время я еще не понимал местных языков и потому не знал, что местные жители нашли способ перегонки сырой нефти и таким образом получали топливо для двигателей. Конечно, в то время о крекинге и разделении на фракции еще и не слыхивали, да и доктор Даймлер еще не успел изобрести двигатель внутреннего сгорания. А казалось бы, это так просто! Поместить топливо внутрь цилиндра, а не снаружи. Ручаюсь, Ли, новые вещества человек находит как раз вовремя — чтобы найти применение последним изобретениям.
Но к добыче нефти в Персии Александр отнесся скептически.
— Об этой стране я мало знаю, зато слышал, что она погрязла в долгах и во многом зависит от русских. Торнли из Английского банка считает, что Россия пытается превратить Персию в марионетку, ссужая ее деньгами. Персии насущно необходимы деньги, но Великобритания ведет себя как девушка, которой уже однажды сделали предложение. Она абсолютно убеждена, что это предложение не последнее, так почему бы не пожеманиться? Поступай как знаешь, Ли, только послушай моего совета: постарайся убраться оттуда поскорее и при этом не потерять последнюю рубашку.
— И я постепенно склоняюсь к той же мысли, — вздохнул Ли. — Но нефть прибыльнее золота.
— Да, а тот, кто первым захватил месторождение, получает все преимущества. Но по-моему, ты сделал решительный шаг чересчур рано. Кстати, я тоже занялся новыми направлениями — только не нефтью, а каучуком. Сейчас компании принадлежат тысячи акров в Малайе, засаженные бразильскими каучуконосами.
— Каучук? — нахмурившись, переспросил Ли.
— Он вездесущ, применение ему находится почти повсюду. Автомобилям нужны шины, предпочтительно с прорезиненной наружной камерой и наполненной воздухом внутренней — из чистого каучука. Благодаря пневматическим шинам совершенствуются велосипеды. Рессоры, клапаны, прокладки, непромокаемые ткани и галоши, больничная клеенка и валики, кислородные подушки, ремни, штемпельные подушечки — список бесконечен. Сейчас изоляцию проводов стали делать из каучука, а не гуттаперчи; твердую резиновую смолу, эбонит, не разъедают кислоты и щелочи.
Александр увлекся. Ли откинулся на спинку
Но характер его смягчился — вероятно, после бед с Анной и Долли, но Ли не мог утверждать наверняка. Казалось, толстый слой надменности и нетерпимости растрескался и осыпался, а под ним оказался прежний, давно знакомый Ли Александр. Как всегда, энергичный, не потерявший безошибочного делового чутья и хватки — подумать только, каучук! И все-таки он стал мягче, добрее… милосерднее. Что-то научило его смирению.
— А у меня для тебя подарок. — Ли сунул руку в карман рубашки. Но сначала пришлось достать драгоценные фотографии, и прежде чем Ли успел переложить их в другой карман, Александр бесцеремонно потянулся за ними. Все тот же деспотизм!
— Снимок Руби — это я еще понимаю, но Элизабет?..
— Мама прислала мне три фотографии в Индию, — объяснил Ли. — Свою, Нелл и Элизабет. Снимок Нелл я где-то потерял.
— Фотография Руби совсем истрепалась. А Элизабет целехонька.
— На маму я смотрел чаще.
Александр отдал ему снимки.
— Ты поедешь домой, Ли?
— Сначала возьми вот это.
Взглянув на монету, Александр благоговейно замер.
— Драхма Александра Македонского! Такая редкость — и в превосходном состоянии! Я бы сказал, как новенькая, но это же невозможно.
— Ее подарил мне нынешний персидский шах, так что кто знает? Может, она пролежала нетронутая в казне с тех пор, как твой тезка покинул Экбатану. Шах говорил, что монета из Хамадана, а это и есть Экбатана.
— Мальчик мой, она бесценна. Не знаю, как мне тебя благодарить. Так ты поедешь домой?
— Скоро, но не сейчас. Сначала хочу увидеть «Маджестик».
— И я. Говорят, это лучший линкор мира.
— Вряд ли, Александр. Не могу понять, с какой стати командование Королевского флота разместило двенадцатидюймовые орудия в барбетах, а не в башнях? По-моему, орудийные башни кораблей американского флота лучше.
— И скорость не превышает четырнадцати узлов. Кстати, крупповская стальная броня еще прочнее, чем с заводов Харви. Кайзер Вильгельм тоже приступает к строительству линкоров, — заметил Александр, затягиваясь сигарой. — Лично я считаю, что Королевский флот сжирает слишком большую часть британской казны.
— Полно, Александр, — примирительно произнес Ли. — Я, конечно, четыре года не был в Европе, но ни за что не поверю, что Британия переживает трудные времена.
— Империя нерушима, но экономический спад затронул не только Австралию. В сущности, строительство военных кораблей — способ дать людям работу, поскольку в последнее время со стапелей верфи в Клайде не сошло ни единого океанского судна.