Прима

Разве можно, исполняя главную роль на сцене, заметить в темном зале чьи-то глаза? Взгляд, от которого бросает в дрожь? Большой букет практически черных роз, предназначенный однозначно мне. Кто-то бы сказал, нет, такое невозможно, однако я заметила. Другая на моем месте могла бы подвернуть ногу, но я слишком хорошо владею своим телом.

Мне наплевать и на этот взгляд, и на дьявольский букет в руках человека, с которым у нас никогда не получится мира.

Он не сидел, как все пришедшие гости, желающие насладиться балетом. В целом, он никогда не любил

этот вид искусства, непонятно только, что сегодня забыл в зале. Как всегда одетый с иголочки: в черных чиносах и белой рубашке. Девушки его обожают, он тоже их обожает. Всех. Кроме одной – меня.

Я отвожу взгляд и концентрируюсь на своем выступлении. Время будто ставят на паузу, когда я выхожу в центр сцены. На меня направлены прожекторы, зал в ожидании замер, мое сердце также словно останавливается. После этого выступления я стану Одеттой, и моя приемная мать, наконец-то, сможет гордиться тем, что сотворила из невзрачной девчонки звезду балета.

Я никогда не забуду выражение ее лица, когда она смотрела на меня в кабинете директрисы. Как брезгливо коснулась лямки моего старого потертого сарафана и попросила не брать с собой ничего. С какими горящими глазами я шла за ней, сжимая в руках любимую мягкую игрушку. Но и ее она выкинула, решив, что потертый медведь будет лишним в ее кирпичном особняке, наполненный дорогими убранствами.

И вот сейчас она сидит на центровом месте, в третьем ряду и смотрит, пока ее приемная дочь сделает тридцать два фуэте*, к которым меня готовили с десяти лет. Время блистать пришло. И я блистаю, вытворяя практически невозможные для обычного человека каскады головокружительных туров. Я пропускаю через себя музыку, подпитываясь ей, я становлюсь безумно смелой и дерзкой. Мое тело такое легкое и невесомое, его гибкость оттачивалась годами, и теперь я могу доказать всем вокруг, что нахожусь на сцене за свои заслуги.

Звучат аплодисменты, кто-то кричит “браво”, и только моя приемная мать как обычно скупа на эмоции. А может, я просто не замечаю, погруженная своей ролью.

Еще шаг. Я не раз отрабатывала каждый элемент нашего спектакля. Для меня тут нет ничего сложного и нового. Поэтому когда я делаю большой прыжок с ноги на ногу, выполняя гран-жате*, ожидаю новую порцию оваций. Вот только… что-то идет не так в момент моего приземления.

Внутри меня разрывает от боли, пронзающей голеностоп.

Я падаю.

И это не падение обычной девушки, мечтающей о сцене, это смерть лебедя.

В голове шум, музыка больше не играет, а голоса зрителей бьют похлеще пощечин по лицу. Кто-то что-то говорит мне, помогает подняться, кто-то подхватывает под руки, потому что я не в состоянии опереться на ногу. И мне бы переживать за себя, но я как дура ищу глазами мать среди зрителей. Вот только… как назло натыкаюсь не на нее, а на него…

Улыбается. Даже больше, смеется.

А я едва сдерживаю слезы, которыми впору захлебнуться.

Ненавижу его. Ненавижу себя. Ненавижу нашу семью.

Он что-то шепчет губами, опуская букет проклятых роз. Облокотился о стенку, засунув свободную руку в карманы брюк. Я отворачиваюсь, пытаюсь не терять дух, не расстраиваться, но боль такая сильная, что приходится кусать губы, лишь бы не разреветься. А может дело и не в ноге… Может это моя разбитая мечта так дает

о себе знать? Хотя была ли это именно моя мечта?

И преждек чем меня заводят за кулисы, я зачем-то опять поворачиваю голову в зал. Он не ушел. Смотрит. Ждет, вероятно, радуется.

“Ты проиграла”, – кажется, именно это он говорит, размыкая и смыкая губы.

Правда, я не успеваю до конца осознать происходящее. Как только меня передают в очередные чьи-то мужские руки, сознание покидает тело, окрасив мир в темноту. Неужели я, в самом деле, проиграла?..

Примечание:

Фуэте – одно из самых эффектных па классического балета. По-французски fouette означает «хлестать»: и действительно: танцовщица делает резкий, словно удар хлыста, взмах ногой.

Гран жете — это один из наиболее известных прыжков в балете.

Он представляет собой большой прыжок с ноги на ногу, при этом танцор летит вперёд, поднимая ноги высоко вверх и выпрямляя их практически в шпагат.

Я просыпаюсь от головной боли, которая пульсирует в висках. Все как в тумане: госпитализация в травматологию, затем рентген и обезболивание. У меня берут какие-то анализы, кажется, кровь; снимают ЭКГ; говорят, что при многих переломах высок риск тромбоза. Но я не слушаю, стараюсь не слушать, отключить мозг и ни о чем не думать. А потом мне делают наркоз, кладут под аппарат ИВЛ, и я отключаюсь.

Сколько времени провожу без сознания – не знаю. Рядом никого, по крайней мере, первые пять минут с момента моего пробуждения. И тут либо стечение обстоятельств, либо еще что-то, но дверь в палату неожиданно открывается, и входят двое: молодой мужчина в белом халате и моя мать.

– Перелом основания первой плюсневой кости, перелом головки второй и третьей плюсневых костей с разрывом дельтовидной связки голеностопного сустава, – спокойным голосом сообщает доктор.

– Угу, – сухо кивает приемная мать. Я размыкаю губы, желая узнать, что со мной, черт возьми, произошло. Какой перелом? О чем он?

– Мы сделали операцию, сопоставили смещенные отломки, зафиксировали их спицами. Они будут удерживать костные фрагменты в правильном положении и не позволят им смещаться.

В этот раз мать молчит, видимо мы оба не до конца осознаем слова, повисшие в палате.

– Неделя или две, – продолжает врач, – ей придется провести здесь, затем мы снимем шов, назначим лечебный массаж, ЛФК…

– Перелом? – наконец-то, мама подает признаки жизни, перебив доктора.

– Да, – то ли хмыкает, то ли говорит устало мужчина. И если до этого его слова, да и операция в целом, прошли как-то мимо меня, то теперь я будто пробудилась ото сна. Распахиваю глаза шире, протираю их на тот случай, если все происходящее мираж или игра моего больного воображения. Вокруг светло, в воздухе витает запах спирта, хлорки и каких-то таблеток. Мой взгляд тянется ниже – к ноге, и от увиденного перехватывает дыхание. Она в подвисшем состоянии, в гипсе. Руки начинают дрожать, грудь словно опалило пламенем. Я не верю. В такое просто невозможно поверить. Моя нога… моя жизнь. Моя мечта…