Прими как есть
Шрифт:
Стас залюбовался ею. Ярость, с которой она выплёвывала каждое слово, была ей к лицу. Не отвращение. И даже не жалость. А вот эта вот смесь из отчаяния и ненависти. Поразительно… он бы никогда не подумал, что подобные эмоции могут так преобразовать человека.
— К Артёму своему побежала? — процедил имя соперника сквозь зубы. Его почти трясло от одной мысли, что этот гандон будет утешать её. Прижимать к себе и… бля, да просто находиться рядом!
Он ведь только из-за этого сюда притащился.
— А что? Даже если и к нему?
Стас чувствовал, как кровью наполняются глаза. Как пальцы на её руке сжались сильнее. Чувствовал, что где-то в области солнечного сплетения стало почему-то больно.
Сука… забери свои слова обратно.
И ведь не зацепило даже то, что она назвала его псиной, которая срывает на других свою боль и обиду на других.
Нет…
Зацепило то, что она не отрицает его предположения. А даже наоборот. Подпитывает их ещё больше своими колкими ответами.
Какая собака её укусила?
А ведь в комнате, двадцатью минутами ранее, она не казалась ему такой остервенело смелой…
— Пошли! — потянув Кристину на себя, снова почувствовал сопротивление. Она упрямо упиралась пятками в заснеженный асфальт. — Пошли, я сказал, Тина!
— Отпусти! — снова рявкнула и тут же оглянулась в поиске поддержки со стороны.
Но единственными свидетелями этой драмы были пара подростков на скамейке метрах в пятидесяти от них. И проезжающие неподалёку машины.
— Не вынуждай меня, Тина, — снова наклонившись к девушке, он опалил её кожу тёплым воздухом. — Пока ещё я прошу тебя.
— Ты последний человек, с кем я пойду, Стас, — каждое слово… так чётко и уверенно. — Ты вообще не понимаешь? Не понимаешь, что…
И, взвизгнув, перестала чувствовать под ногами опору! Резко наклонившись, Холодный подхватил её под колени и оторвал от земли. Взбрыкнув одна одну ногу она освободила и теперь висела на его руках, продолжая вырываться.
А он просто шёл.
Продолжая стискивать девушку шёл в обратном направлении от магазина, где она хотела спрятаться. Слушал ей протесты и крики. Слушал зов о помощи и продолжал идти. Терпел её удары.
Зашипел, когда она вцепилась ему в волосы и со всей силы потянула за них. Слегка подбросил, чтобы закинуть на плечо. И крепче сжал пальцы на её бедре. Крепче, чем следовало. Возможно, останется след.
И, приближаясь к машине, нащупал в кармане ключи от чужого авто, и распахнул заднюю дверь. Запихивая ей на заднее сиденье, почувствовал увесистый удар коленом по роже и, зарычав, затолкнул её одним резким рывком и залез следом.
Хлопнув дверью, навалился на рыжую, придавливая её всем своим весом и обездвиживая. Зажимая её ноги своими, он перехватил её руки и скрутил их у неё над головой.
— Тварь! Я ненавижу тебя! Урод! — рассвирепевшая, она всё ещё выгибалась под ним. А когда Стас на миг отвлёкся, подалась вперёд и впилась зубами ему в шею.
— А! Сука! — дёрнувшись, он отпрянул.
Одной
— Клянусь, я порву тебе глотку, Холодный! Я ненавижу тебя! Ты больной! Тебе лечиться надо! Отпусти!
Он смотрел на неё и дышал. Внимал каждому её слову и дышал. Тяжело. Глубоко. Надрывно.
— Дура! — очередное нелестное слово в её сторону… но это такая мелочь по сравнению с тем, как называет его Кристина. Возможно, заслуженно. И именно поэтому он терпит. — Я ведь просил тебя по-хорошему.
После последних слов, она замерла. Срывая собственное дыхание, уставилась на Стаса. Словно забыла кто перед ней и где она. Словно видела его впервые и пыталась разгадать: что от него можно ожидать?
— Ты не выйдешь отсюда, пока не успокоишься. Слышишь меня? — дёрнул за её руки, и Кристина шикнула от новой порции боли. — И даже если я тебя отпущу сейчас… ты же понимаешь, что не справишься со мной… поэтому, давай без лишних движений?
— Не прикасайся ко мне, — процедила, позволяя воспалённому мозгу вновь подбрасывать воспоминания о той ночи, когда он её сломал.
— Я и не собирался, — как-то небрежно.
Ложь, конечно… но иначе она не успокоится.
Молчание затянулось. Только свирепые взгляды. Борьба и противостояние.
Её страх и ненависть. Его желание и… тоже страх?
Глава 42
Бред, конечно…
Не так он себе представлял этот вечер. Даже когда ехал к её дому, всё равно как-то иначе представлял это противостояние. Не думал, что его будет беспокоить её самочувствие. Это вообще последнее, о чём он мог подумать! А сейчас смотрел на её изгрызенные губы, на слегка покрасневший кончик носа, на склеенные кончики влажных длинных ресниц; на то, как подрагивает её подбородок от едва сдерживаемых эмоций… и внутри всё сжималось от натужной боли. И всё это сводило с ума. Какое-то необъяснимое, неподдающееся никакому логическому объяснению чувство… что он тонет. Захлёбывается, обжигая ледяным кипятком лёгкие. И всё своё нутро.
— Лежи смирно, — даже говорить было тяжело, — Ты отсюда не выйдешь всё равно. По крайней мере не сейчас.
Даже если она попытается вырвать ему глаза и разорвать глотку… он не позволит ей выйти отсюда.
А её подбородок всё ещё дрожал. Стас даже слышал как стучат её зубы, отбивая неровную дробь. Её пальцы сжимались на его плечах, всё ещё пытаясь оттолкнуть. Не подпустить его ближе к себе, чем уже есть.
— Что ты задумал? — кажется, её голос был сорван. Хотя, она не кричала настолько, чтобы сорвать связки. Скорее всего, это был горький, отдающий желчью страх.