Принц приливов
Шрифт:
— Убьем ниггера!
Приветствие было смазано. Когда я наклонился в их сторону, все тот же защитник сказал мне:
— Выдай-ка мне этого черножопого.
Я поднялся, ткнул пальцем в его сторону и вежливым тоном ответил:
— Пососи у себя между ног, мальчик.
Раздался свисток. Главный судья назначил против нас пятнадцатиярдовый штрафной за неспортивное поведение. Слова «неспортивное поведение» он произнес с какой-то гнусавой протяжностью, будто куклуксклановец, который судит футбольные матчи в свободное время. Вообще, среди
— Послушайте, как насчет того, чтобы гости перестали обзывать нашего игрока под сорок четвертым номером?
— Я ничего подобного не слышал, — сделал удивленное лицо судья.
— В таком случае вы не слышали, как я предложил тому прыщавому пососать у себя между ног.
Прозвучал еще один свисток, и судья отмерил половину расстояния до линии ворот. Мое блистательное вмешательство украло у нас двадцать пять ярдов. Мне предстояло принять бросок из центра.
— Заткнитесь и продолжайте игру, — велел судья.
— Иди сюда и получи, ниггер, — орал защитник «Дьяволов». — Я вышибу из тебя мозги, ниггер. Сегодня мы прикончим этого ниггера. Сегодня мы попробуем его мяса.
Болельщики из Северного Чарлстона продолжали скандировать: «Ниггер!», их голоса звучали все громче. Коллетонские болельщики смотрели молча. Родители Бенджи сидели на самом верху. Его мать отвернулась, а отец продолжал стоически следить за происходящим. Я понял, от кого Бенджи унаследовал достоинство и невозмутимость.
Я взял тайм-аут.
Мои товарищи по команде выглядели жалко. Сейчас они напоминали бездомных псов, что живут на свалках и кормятся отбросами. В них не было ни капли бойцовской злости, о которой нам недавно говорил тренер. Зато во мне ярости было предостаточно, мне хотелось вцепиться зубами в штангу ворот или начать колошматить по этим застывшим физиономиям. Я перевел взгляд туда, где стояла клетка с Цезарем. Тигр мирно спал. К счастью для себя, он не был искушен в том, насколько ядовитыми могут быть люди.
Я присел на корточки и обратился к команде:
— Эй, парни. Если кто забыл, я — Том Винго, ваш квотербек. Да, тот самый золотоволосый поганец Том. Смотрю, вы остановились. Придется вас немного подогреть.
— Ниггер! Ниггер! Ниггер! — неслось с трибун.
Жители Коллетона безмолвствовали.
— Устроим маленькую разминку. Бенджи, я знаю, каково тебе сейчас. Нам всем не легче. Их вопли устрашают. Но прежде чем мы покажем им, что ты самый быстрый чернозадый игрок в мире, надо провести небольшую подготовку. До сих пор, ребята, вы вели себя как мертвецы. Парни, вы должны ожить. И немного пошуметь.
Послышались ободряющие возгласы. По сравнению с неистовым ревом приезжих болельщиков это был слабый шепот.
Я подошел к Люку, обхватил его за плечи и постучал ладонью по шлему.
— Заставь Цезаря рычать.
— Что? — не понял Люк.
— Сделай так, чтобы Цезарь зарычал, — повторил я.
Люк не стал
— Голос, Цезарь! Голос!
И Цезарь, который спал среди рыбьих костей и остатков куриных потрохов, Цезарь, утомленный светом прожекторов и футболом, проснулся, услышав взволнованную, напряженную команду человека, к которому он был привязан больше всего.
Цезарь встал, подошел к прутьям клетки — не домашний любимец, не живой талисман, а настоящий бенгальский тигр. Он зарычал, приветствуя самого крупного правого нападающего штата и показывая ему свою верность.
Люк так же страстно вторил ему, выражая свою любовь.
Цезарь снова открыл пасть, и его рык пронесся над полем, как самолет на бреющем полете, заглушая беснующихся болельщиков. Рев преодолел пятьдесят ярдов, ударил нам в уши, полетел к стоянке, достиг кирпичной стены спортивного зала и эхом вернулся назад. Казалось, там, во тьме, притаился еще один громадный дикий зверь. Цезарь ответил на собственное эхо, и я крикнул своей команде:
— А ну, младенцы, хватит гадить в пеленки. Берите пример с Цезаря!
И наши игроки словно сами стали тиграми. Они рычали снова и снова, и Цезарь — отнюдь не новичок в таких представлениях — откликался своим удивительным глубоким голосом, рожденным в душных джунглях Индии. Цезарь, чьи родители будили по ночам индийские деревни и повышали слонам уровень адреналина в крови, передавал послание коллетонцам. И тогда наши болельщики проснулись, вспомнили дух игры и тоже взревели, помогая тигру.
Я побежал к боковой линии поля и попросил дирижера мистера Чэппела исполнить «Дикси». Когда оркестр заиграл эту бесхитростную песенку, Цезарь буквально озверел. Команда Северного Чарлстона оцепенело глядела на взрослого бенгальского тигра, яростно вгрызающегося в прутья клетки. Цезарь просовывал лапы с грозно растопыренными когтями, прорезая воздух.
— Зачем ты это сделал, Том? — сердито накинулся на меня Люк. — Ты же знаешь, что «Дикси» разъяряет Цезаря.
— Конечно. Сейчас он выискивает этих чертовых тюленей, — горделиво сказал я. — Ощути всю прелесть момента, Люк. Это величайший тайм-аут за всю историю американского футбола.
Я подошел к ошалевшим игрокам Северного Чарлстона. Их болельщики поутихли.
— Вот так-то, парни, — крикнул я, перекрывая звериный и человеческий рев. — Если вы снова разозлите меня, я выпущу тигра прямо на поле.
Послышалась трель свистка. Нас опять наказали штрафным, на этот раз — за задержку игры.
Мы сгрудились для совещания. Случилось чудо. В глазах товарищей по команде я увидел священный блеск единства, огонь солидарности, чувство братства. В мире спорта нет ничего важнее и ценнее этого. Я понял: ребята становятся командой.