Princeps Omnium
Шрифт:
Кажется, мы разобрали основные «бытовые» стороны Зла. Однако остается еще один немаловажный аспект, не упомянутый до сих пор в этой главе. Это — отношение людей к всему для них непонятному как ко Злу, независимо от внутренней сущности объекта либо явления. А если учесть, что к пониманию, как правило, они не стремятся, то картина становится полностью ясной. Достаточно вспомнить, какая паника была перед внедрением в повседневную практику железнодорожного сообщения: газеты публиковали заметки, что пассажиры поголовно сойдут с ума, так как "человеческий организм не приспособлен для передвижения со страшной скоростью 30 км/ч".
Если уж такие простые для понимания вещи вызывают панику, то что говорить об научных экспериментах, которые, с точки зрения обывателя, "идут против природы"? Вот подумайте, почему в стандартных комиксах (сами понимаете, на какой уровень развития рассчитана книжка с картинками и с минимумом
Но если ученые пытаются как-то показать пользу своих экспериментов (а куда деваться, когда требуется финансирование?), то любое проявление оккультизма, не приносящее материальной выгоды обывателю, с изобретением морального дуализма стало априорно отвергаться как извращение чел-овеческой природы. "Чтобы прыгнуть выше головы, надо сначала ее иметь", а это всегда рассматривалось с точки зрения простого (ну очень простого и непосредственного) народа как умничанье. Сами посудите: делают непонятно что, непонятно как, при этом не стремятся это делать на благо всего народа — разве это добро?! Ну а все, что не добро — понятно же, что зло.
Можно переформулировать тезис и таким образом: поскольку люди считают, что им присуще добро, [202] то все, что выходит за рамки развития свойственных им способностей и привычных явлений, относится ко злу. Вспомним хотя бы кликушеские вопли вокруг клонирования — все возражения моралистов сводятся к "Да что же это такое деется, люди добрыя?!", но при этом науке ставятся в колеса не просто палки, но сучковатые бревна, поскольку это "отражает общественное мнение". Кто-то хорошо сказал: "Демократия — это когда главврач психиатрической больницы выбирается пациентами из своей среды".
202
Даже постулируя изначальную греховность человека, церковники все равно утверждают, что он должен делать исключительно добро (с точки зрения церкви, разумеется). Для вневероисповедческих религий (коммунизм, гуманизм и т. д.) это заменяется "кодексом соответствия", который тоже предполагает безусловно обязательное для всех "делание добра".
Итак, все, что выходит за рамки стандартных чел-овеческих способностей и представлений (а как они узки!), относится ко злу.
Более того, как уже упоминалось выше, люди очень редко задумываются об «общепринятом» — и, как следствие, злом считается даже не ниспровергание каких-либо представлений, а даже сама попытка переосмыслить традиции либо усомниться в их необходимости. В современном мире самые характерные примеры такого отношения — гуманизм и демократия. Какие бы обоснованные возражения не выдвигались против этих идолов, они принимаются в штыки всей "прогрессивной общественностью".
Зло, как показывает этот пример, это еще и попытка взглянуть на всем привычные вещи новым взглядом с той стороны, с которой на них редко кто смотрит.
— Вы меня удивляете, — сказал Котгрейв. — Я никогда не думал об этом. Если это действительно так, то нужно все перевернуть. Тогда, по-вашему, суть греха в том…
— … чтобы захотеть взять небо штурмом! — подхватил Амброз. — Грех состоит для меня в стремлении проникнуть запретным способом в другую, высшую сферу. Поэтому вы должны понять, отчего он так редок. Слишком мало людей и вправду желает проникнуть в другие сферы, будь они высокими или низкими, дозволенными или запретными. Святых мало. А грешников — в том смысле, как я это понимаю — еще меньше. И гениальные люди (принадлежащие порой и к тем, и к другим) — тоже редки… Но, может быть, много труднее стать великим грешником, чем великим святым.
— Потому что грех сугубо противоположен нашей природе?
— Совершенно точно. Святость также требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным. Речь идет о том, чтобы вновь обрести экстаз, ведомый человеку до грехопадения. Но грех — это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном.
Тесно с вышеописанным связан еще один аспект Зла, а именно — несоответствие «человечности». Здесь имеется ввиду не бесчеловечность социопатов, а именно «а-человечность», непризнание "общечеловеческих ценностей", а также многого из того, что "делает человека человеком".
Вот
203
Подробно эта тема нами разбирается в "Гомогенезе".
358. Требование сострадания как признак наглости. Существуют люди, которые, вспылив и оскорбив других, требуют, во-первых, чтобы на них не обижались, и, во-вторых, чтобы к ним испытывали сострадание за то, что они подвержены столь острым пароксизмам; так далеко заходит человеческая наглость.
…между тем как рациональность и разумность поступков влечет за собой обвинения в бесчувственности, бесчеловечности и т. д. Но подумайте сами, кто лучше поможет в беде — сочувствующий или хладнокровно исправляющий ситуацию? Однако первому будут благодарны всегда, второму же — только в случае удачи, да и то за глаза выскажут, что можно было бы и посочувствовать. Забавно, что во многих случаях страдающий добивается от окружающих не помощи, а именно сочувствия, поскольку нравится ощущать себя в центре внимания.
И вот такое отклонение от чел-овеческих недостатков, неотделимых от понятия «человечности», тоже всегда называют злом, при этом не обращая внимания на целесообразность таких модификаций психики.
— …Хотя некоторые предпосылки к концу света (он же начало тьмы) все же имеются. Скажите-ка, доктор, — в вашем полете, каковы были ограничения?
— Нижнее, — момент Восстания…
— Ну а впереди?
— Странный, переливающийся многоцветием барьер, который…, нет, не вредоносный, но… мне стало страшно, — смутился Фауст.
— Вот видите, дражайший. В некотором будущем поток Хаоса возрастет настолько, что для того, чтобы осознать нелинейность окружающих событий, наблюдателю придется перестать быть человеком. Это и есть барьер, который вы видели. Да, в плане знания и восприятия у вас проблем нет. Но, чтобы, к примеру, стать полноправным Демоном, нужно стереть границы между наукой и поэзией, магией и повседневным бытом. Плюс совершенное владение любыми видами оружия. Плюс способность всегда возвращаться со щитом. Неважно, бронзовым или орбитальным. Извините, но Вы, профессор, к этому не готовы. Поэтому — страшно…
Наше повествование об иллюзиях добра и зла будет неполным без исторического экскурса по теме происхождения морали, благодаря которой и возникли столь устойчивые перверсии реальности. Так что воздадим классикам то, чего они заслуживают.
Ни перед кем из ваших идолов я никогда не отступал, никому из них не уступал я, и потому Тот, Кто Сказал мне: "Ты мне подчинишься", отныне есть мой заклятый смертельный враг.
Платон выделял три части души: [204] разумную, яростную и вожделеющую, он усмотрел проявления зла в том, что какая-то одна из низших частей души способна противопоставить себя всей душе в целом. Если это произойдет с яростной частью, то человек будет отличаться чрезвычайной гневливостью и воинственностью (приближаясь к породе хищных животных), а если с вожделеющей — он будет подвержен необузданным низменным страстям, распущенности (что характерно для ослов и свиней).
204
Здесь мы не будем рассуждать на тему "что такое душа" и мнимых доказательствах ее существования, а просто примем, что этим термином обозначается психика человека, что в данном случае вполне допустимо.