Принцесса Иляна
Шрифт:
За последние дни Илоне не раз приходила мысль собраться и пуститься в путешествие по белым равнинам и горам, пусть даже Михню придётся оставить дома: "Сначала доехать до Эрдели, оттуда - в Молдавию, а там и до Валахии недалеко". Муж, конечно, рассердился бы на свою супругу, которая приехала самовольно, но в итоге позволил бы ей остаться на месяц или около того.
Илону не особенно пугали даже рассказы о волчьих стаях, выбегавших на дорогу, чтобы нападать на одинокие сани и повозки. "Надо просто взять с собой побольше охраны, и ничего не
Ещё осенью, когда Илона вернулась из Эрдели, стало известно, что принцесса Беатрикх из Неаполя, за которой минувшей весной отправили многочисленное посольство, подъезжает к границам королевства, и что согласно регламенту празднования свадьбы, давно разработанному и утверждённому Его Величеством, матушка короля в сопровождении своих родственниц должна встретить принцессу на въезде.
В начале декабря, когда поля уже засыпало снегом, а реки покрылись коркой льда, тётя Эржебет вместе со всей своей роднёй из числа Силадьи и пышной свитой прибыла в Потой в Словении*. Так маленький тихий городок, стоявший на берегу дремлющей подо льдом реки, стал на несколько дней шумным, оживлённым и многолюдным. Казалось даже удивительно, как там вместилось столько народу.
______________
* В словенском варианте название звучит как Птуй. Словения в Средние века и позднее входила в состав Венгерского королевства, а с середины 19 века до начала 20 века - в состав Австро-Венгрии.
______________
Илона радовалась, что благодаря этой поездке появился повод увидеться с матерью, но в то же время грустила, потому что маленького Михню пришлось оставить дома. В такой толчее и суете малышу, которому едва исполнилось полгода, находиться не следовало.
Матушка Его Величества встретила свою будущую невестку на окраине Потоя: вышла из изукрашенной колымаги, а затем встала на ковёр, расстеленный прямо на дороге и тянувшийся далеко вперёд. На противоположный конец ковра ступила Беатрикс, которая тоже как раз выбиралась из своего роскошного экипажа, а затем обе путешественницы двинулись навстречу друг другу.
Разряженная свита хлынула следом за ними, скрывая под собой и ковры, и всю оставшуюся ширину дороги. Затрубили трубы, а затем глашатаи громогласно объявили полный титул матушки венгерского короля и титул неаполитанской принцессы.
– Рада тебя видеть, дочь моя, - сказала Эржебет на латыни, когда наконец встретилась с Беатрикс и взяла её за руки.
Принцесса приветливо улыбнулась и ответила по-итальянски, что тоже очень рада видеть матушку своего будущего супруга.
Продолжая вежливую беседу, Эржебет всё так же на латыни осведомилась у принцессы, не было ли утомительным путешествие, на что Беатрикс призналась, что, проезжая довольно близко от берега моря, очень боялась попасть в плен к
– Теперь всё хорошо, дочь моя. Все опасности позади, - сказала Эржебет, но Илона видела, что её тётушка смотрит на будущую жену своего сына со скрытой настороженностью, как когда-то смотрела на других родственников. Значит, принцессе ещё оставалось чего опасаться.
Затем Эржебет представила принцессе двенадцать знатных девушек, которые должны были теперь всюду сопровождать Беатрикс и следить, чтобы она ни в чём не нуждалась. Три из этой дюжины раньше состояли при матушке Его Величества - те самые красавицы-шалуньи, а вот Орсолья исчезла неизвестно куда. Илона больше не видела её ни возле тётушки, ни где-либо ещё, но не решалась спросить, куда делать недавняя возлюбленная Матьяша.
"Надеюсь в политике мой кузен гораздо более постоянен, чем в любви", - думала Илона, сидя в тётиной колымаге, катившей по дороге из Потоя в Секешфехервар - город, где согласно традиции короновались все венгерские монархи. Там в присутствии Его Величества Матьяша его невесту должны были короновать как королеву Венгрии.
* * *
Вспоминая осенние дни, проведённые с мужем в Надьшебене, Илона спрашивала себя, почему Влад, который столько раз говорил, что частое деторождение может свести её в могилу, и что этого не следует допускать, но в итоге сам поступил вопреки своим же установлениям.
К сожалению или к счастью Илона в те дни не забеременела, а могла бы, потому что муж, некоторое время посидев с ней в гостинице для паломников и подержав на руках сына, сказал супруге:
– Ты выбрала хорошее место, где поселиться, но не для всякой цели оно подходит. Поэтому я остановился в трактире на Малой площади. Это недалеко. Давай-ка я отведу тебя к себе, а затем верну обратно.
Илона, конечно, поняла, зачем её собираются вести в трактир, и потому, потупившись, пробормотала:
– Хорошо.
Когда она надела плащ и уже собралась накинуть на голову капюшон, потому что на улице по-прежнему моросил дождь, служанка спросила:
– Как долго вас не будет, госпожа?
– Часа два, - ответила Илона, но муж укоризненно покачал головой и поправил:
– Часа четыре.
От этих слов, а точнее от того, как они были произнесены, покраснела даже служанка, поэтому Илона, торопливо осведомившись, помнит ли та, где лежит кошелёк с деньгами на случай непредвиденных расходов, вывела мужа из комнаты.
Для того чтобы идти под руку с ним через Малую площадь, Илоне потребовалось гораздо больше выдержки, чем тогда, когда она шла с ним под руку через залы королевского дворца в Буде. Во дворце все знали, кто она, а в Надьшебене - нет. Зато в этом городе хорошо знали её мужа. Так уж сложилось, что во всех в саксонских городах Эрдели его знали хорошо, и потому многие встречные говорили "добрый день, господин Дракула", кланялись, а на Илону лишь косили глаза и исчезали в толпе прежде, чем Влад успевал произнести: "Это моя супруга".