Принцесса Конде
Шрифт:
Обратная дорога прошла в молчании. Герцогиня ни разу не попыталась выглянуть из кареты.
У подъезда особняка на Петушиной улице де Ру предупредительно распахнул дверцу и опустил подножку экипажа. В этот самый момент Труве проснулась. Несколько секунд она таращила зеленые глаза на окружающую ее обстановку, а затем предприняла довольно резвую попытку сбежать, едва не вырвавшись из рук герцогини. Девушка, ступившая было на мостовую, дернулась от неожиданности и болезненно вскрикнула. Лицо ее исказилось, на глаза навернулись слезы: кажется, она подвернула
– Труве, не смей! – Кривясь от боли, она прижала к себе кошку, чтобы та не смогла убежать, и кошка обиженно мяукнула. – Никто тебе ничего не сделает!
– Вы можете идти, сударыня? – заботливо поинтересовался де Ру.
Герцогиня попыталась улыбнуться и шагнуть вперед. Увы, она тут же застонала от боли, а испуганная кошка вновь принялась жалобно мяукать.
– Понятно! – пробормотал де Ру и подхватил хозяйку на руки.
10
Любимая книга герцога де Лонгвиля
Уже к вечеру герцогиня чувствовала себя вполне сносно. Когда Фабьен явился с вечерним докладом, Анна-Женевьева в нетерпении ходила кругами по комнате, на руках у нее мурлыкала недавно вымытая Труве. Шерстка у нее оказалась белой с яркими черными пятнами; кошка явно была породистой – вроде тех, что обычно возлежат на бархатных подушках в роскошных гостиных. Впрочем, генеалогическое древо кошки перестало интересовать де Ру, едва герцогиня заговорила.
– Я нашла стилет. Смотрите, шевалье, такой подойдет?
Она подала ему изящную вещицу: тонкое лезвие – мечта взломщика, рукоятка усыпана крохотными изумрудами. Фабьен кивнул. «Бог мой, не думал я, что на старости лет буду открывать двери, как вор, да еще и в компании герцогини де Лонгвиль. То ли еще будет!»
– Мы могли бы попробовать прямо сейчас!
– Нет, ваше высочество, гости герцога только съезжаются, в доме еще недостаточно шумно. Нужно выждать час или два, тогда на нас никто не обратит внимания.
– У меня нет сил ждать! – Она так вцепилась в Труве, что кошка возмущенно мяукнула.
– Умение ждать – ценнейшее качество воина, мадам… И хорошего заговорщика тоже, – улыбнулся де Ру. – Не хотите же вы, чтобы ваш муж застукал нас у кабинета? Тогда у нас не будет никаких шансов.
– Да, вы правы, я слишком тороплюсь.
Герцогиня села. Труве, довольная таким положением вещей, вновь замурлыкала.
– Посидите со мной, Фабьен, время пролетит быстрее.
– Охотно.
Они сыграли в карты, но герцогиня все время проигрывала, хотя де Ру играл очень плохо: видно было, что хорошенькую голову Анны-Женевьевы занимают совсем другие мысли… Наконец, через час де Ру сказал, что пора. Веселье у герцога было в самом разгаре, своих людей Фабьен предусмотрительно расставил таким образом, чтобы те не смогли помешать им проникнуть в кабинет. Вскоре герцогиня и начальник ее охраны стояли у заветных дверей.
Фабьен взялся за стилет. Сначала ничего не получалось: слишком давно шевалье не тренировался. «Если бы я был взломщиком, – мрачно подумал он, – то попался бы в первую же ночь». Но,
Герцогиня чуть не захлопала в ладоши:
– Вы – чудо! Давайте войдем.
– Нет, ваше высочество, – остановил ее де Ру, – сейчас это очень опасно, в любой момент может кто-нибудь прийти. Давайте лучше завтра ночью. И, – он улыбнулся, – оденьтесь поудобнее. Нам нужно будет действовать быстро и тихо.
Следующий день, как это обычно и бывает, тянулся очень долго. Терпение герцогини подверглось бы серьезному испытанию, не появись в особняке на Петушиной улице маркиза де Лавернь. По правде говоря, Анна-Женевьева терпеть не могла Сюзанну. За что – непонятно, причин для неприязни не было. Но при появлении этой женщины молодой герцогине всегда становилось не по себе. Зато Лонгвиль, сидевший на половине супруги и мешавший Анне-Женевьеве разучивать новую музыкальную пьесу, тотчас покинул комнату, чтобы принять гостью на своей половине. Его супруга облегченно вздохнула и заиграла на клавесине с удвоенным усердием.
Через полчаса Сюзанна нанесла «визит вежливости» на половину хозяйки. Видимо, герцог ей надоел. Началась обычная светская болтовня: сначала – про новые ткани в лавке мэтра Морена, затем – про вечер в особняке Рамбуйе, на котором Сюзанна присутствовала, а герцогиня – нет. Маркиза шумно восторгалась кружком литераторов, который привечала прекрасная Катрин.
– Зря вы бываете там так редко, милая моя. Не стоит в вашем возрасте делать из себя затворницу. Правда, я сама пропустила едва ли не целый месяц. Знаете, заботы о духовных делах тоже важны…
При этом Сюзанна небрежно обмахивалась роскошным веером и сверкала драгоценностями. Представить ее в роли «кающейся Магдалены» Анна-Женевьева никак не могла.
Маркиза весело болтала. Анна-Женевьева привычно притворялась, что внимательно слушает. Умение поддерживать светский разговор с видимым радушием было развито в ней с самого детства. Она с милым видом покачивала головой, время от времени бросала ответную реплику и никоим образом не показывала, что на самом деле ей безумно хочется остаться в тишине и покое, чтобы доучить музыкальную пьесу, или посидеть с книгой, или поиграть в карты с де Ру. Желаний было много, но Сюзанна никуда не собиралась уходить.
Плавное течение светского разговора было нарушено лишь однажды, когда Сюзанна упомянула имя Андре де Линя.
– Этот священник! – вспомнила Анна-Женевьева. – Я ему представлена.
– Вот как! – Сюзанна впилась в нее хищным взглядом. – И где же вы его видели, моя дорогая? Ведь он надолго покидал Париж.
– На прогулке в Люксембургском саду, мы едва обменялись парой фраз, – улыбнулась маленькая герцогиня, хотя сердце ее отчего-то заколотилось. – Я совсем его не знаю.
– И вряд ли вы его снова увидите, – произнесла Сюзанна с напускным сожалением. – Он получил место викария в Нуази и отправился туда. Боюсь, парижская публика еще долго его не увидит.