Принцесса Конде
Шрифт:
– Ах, он уезжает в аббатство! – пробормотала Анна-Женевьева и постаралась сдержать радостную улыбку.
Маркизе совершенно незачем знать, что через некоторое время герцогиня тоже окажется в Нуази и, значит, сможет увидеться со священником, который отчего-то ее очень волнует. Это и вправду похоже на Божий промысел…
Больше об Андре де Лине не было произнесено ни слова.
Обедали дамы вместе. К счастью, после обеда маркиза как-то подозрительно быстро вспомнила, что у нее есть неотложные дела, и уехала.
«Приезжала обедать!» – раздраженно
Потом она с час лежала на кровати и играла с Труве. Острые коготки кошки оставили немало царапин на нежных ручках девушки, но Анну-Женевьеву это не огорчало. Кошка так забавно прыгала, так радовалась тому, что с ней общаются! И еще урчала от удовольствия.Урчала так, что убаюкала.
Вбежавшая в комнату горничная разбудила Анну, когда за окном сгустились сумерки. Приехали гости, этикет требовал, чтобы хозяйка появилась в салоне хотя бы на пару часов. Среди прочих гостей востроглазая служанка заметила герцога де Бофора и герцогиню де Монбазон.
Госпожа де Лонгвиль нервно сжала губы. Что ж, раз так – придется переодеваться.
Она явилась в гостиную в новом платье из золотой и белой парчи. Это платье ненавистная любовница мужа еще не видела. Шикарный наряд подчеркивал молодость и красоту герцогини, ее нежную белую кожу, которая точно светилась изнутри, ее изумительные белокурые волосы, и все, кто был в гостиной, не могли не заметить, что юная хозяйка дома выглядит куда более эффектно, чем увядающая мадам де Монбазон.
Весь вечер Анна-Женевьева чувствовала, что находится под пристальным вниманием множества взглядов, восхищенных и завистливых, и ей это было не очень приятно.
После ужина герцогиня ушла к себе, сославшись на недомогание. Торопливо вынула из прически жемчужные нити – волосы тяжелой волной хлынули на плечи, на спину, закрыв девушку почти до колен. Морщась от напряжения, кое-как расстегнула тугой замочек колье, сняла тяжелые серьги. Сразу же стало легче. Подоспевшая Агнеса помогла освободиться от тисков корсета и фижм.
– Вы изволите прилечь, ваше высочество?
Анна-Женевьева кивнула: она никого больше не собиралась посвящать в тайну предстоящего приключения. Пришлось делать вид, что она и вправду ложится спать. Позволить заплести на ночь волосы. Принять ванну. Переодеться в тонкую сорочку с широким воротом.
– Я еще почитаю перед сном. Скажи, чтобы ко мне никого не впускали. Даже герцога. Я устала и хочу отдохнуть! – приказала она.
Горничная пожелала хозяйке спокойной ночи и удалилась, плотно прикрыв за собой двери.
Наступила неожиданная тишина.
Девушка тяжело вздохнула и принялась подбирать подходящий наряд. Она понимала, что юбки с фижмами никуда не годятся. Затянуться в корсет самостоятельно тоже не получится.
Оставалось одно: наметать на «живую» нитку подол длинной сорочки так, чтобы он доходил до середины икры (неприлично, конечно, но зато она в нем не запутается). А поверх накинуть темно-синий атласный пеньюар, который она обычно надевала тогда, когда нужно было сделать прическу для
От пеньюара пахло рисовой пудрой и отдушкой для волос, но он был очень удобный: мягкая ткань не шуршала, подобно парче, длинный подол закрывал короткую рубашку, но не стеснял свободы движений.
– Нам нужно будет действовать быстро и тихо! – повторила Анна-Женевьева слова де Ру.
Взяв с туалетного столика бархатную полумаску, девушка покинула спальню через те двери, которые вели на половину герцога. Спальни супругов соединял темный коридор. К Лонгвилю Анна, понятное дело, не пошла. Толкнула боковую дверь, которая была предназначена для прислуги. Быстро проскользнула по пустой лестнице на нижний этаж и на минуту остановилась, чтобы перевести дыхание. Затем постучала в дверь комнаты Фабьена де Ру.
– Войдите! – раздался спокойный голос
Анна-Женевьева незамедлительно проскользнула в комнату.
– Я готова, шевалье…
Фабьен оглянулся.
– Мадам… – только и сказал он, почтительно опустив голову.
Анна-Женевьева слегка смутилась, заметив быстрый взгляд, который начальник охраны, не удержавшись от соблазна, метнул на ее открытые ноги.
– Вы надели черные чулки? Это правильно! – через секунду одобрил он как ни в чем не бывало. – Я дам вам свой плащ. В него можно закутаться, когда мы пойдем по коридору.
Девушка улыбнулась.
– То, что я вчера принесла вам, при вас?
Де Ру показал стилет.
– Уже можно, ваше высочество? Мне кажется, что еще рано.
– Самое время! – возразила герцогиня. – Как раз сейчас подают десерт и начнется спектакль, который муж устроил в честь возвращения герцога де Бофора. Потом кавалеры усядутся играть в карты, а дамы займутся сплетнями и в первую очередь будут говорить обо мне. Давайте поторопимся, потому что к трем все начнут расходиться, а теперь уже почти два часа.
Фабьен не возражал. Он предусмотрительно выбрал самый безопасный маршрут.
В кабинет герцога можно было попасть со стороны парадных комнат и со стороны коридора для прислуги, сейчас совершенно пустынного: все были заняты гостями.
Дверь, как и накануне, открылась сравнительно легко: сегодня де Ру действовал гораздо увереннее, чем вчера. Он успел потренироваться и был вознагражден благодарным взглядом и легким прикосновением руки к его локтю.
– Тише! – прошептала девушка, входя на цыпочках в заветное помещение.
Они плотно закрыли дверь и зажгли свечу.
– Начнем? – не повышая голоса, спросила герцогиня. – Уверена, что нужная нам книга лежит на самом видном месте.
И они приступили к поискам, хотя точнее было бы сказать, что искала в основном герцогиня. Де Ру гораздо лучше нее понимал, сколь велика опасность быть застигнутыми врасплох. Поэтому, неспешно разглядывая корешки книг в стенных шкафах, шевалье внимательно прислушивался к звукам, доносившимся из коридора и комнат.
Примерно час им никто не мешал. Окна кабинета выходили в сад, так что не было слышно, разъезжаются ли гости.