Принцесса Конде

Санд Жаклин

Проговорив это, дю Мулен неловко поклонился и стремительно вышел. Анна не стала его удерживать. Записка жгла руки, и хотелось поскорее прочесть ее, но без свидетелей, а служанка уходить не торопилась.

– Что такое, Мари? – весьма раздраженно воскликнула Анна-Женевьева.

– Мадам, прибыл еще один гость. Он представился как шевалье де Фобер. Вы примете его? Я проводила его в малую гостиную.

– Ах, вот как, – пробормотала Анна. – Что ж, пожалуй, приму. Но прежде найди шевалье де Ру и скажи, чтобы пришел ко мне.

Фабьен появился на удивление быстро.

К тому времени Анна успела сунуть записку за корсаж (где одна бумага, там и вторая) и встретила шевалье милой улыбкой.

– Фабьен, приехал лейтенант де Фобер.

Де Ру напрягся.

– Мне вышвырнуть его из дома, мадам?

– Нет, я хочу с ним поговорить.

– Я не подпущу его к вам.

– Он многому меня научил, Фабьен, – примирительным тоном произнесла Анна-Женевьева, – и я его не боюсь.

Может быть, именно после истории с куклой она по-настоящему осознала, как невыносимо то положение, в котором она живет. Она разрешила себе любить. Она нашла в себе силы, чтобы противостоять мужу. Чтобы убить напавшего на нее бандита. Теперь она не отступит.

– Мадам… – начал де Ру, но Анна прервала его легким взмахом руки.

– Он в малой гостиной. Я войду и оставлю дверь приоткрытой, а вы будете в соседней комнате. Но не входите, если я не позову вас. Что бы ни говорил шевалье де Фобер и что бы он ни делал.

Эме поднялся Анне навстречу и приподнял брови, когда увидел, что она не закрыла дверь.

– Добрый день, ваше высочество. Добрый день, шевалье де Ру! – произнес он, повысив голос.

Из соседней комнаты никто не ответил, и де Фобер, пожав плечами, поцеловал герцогине руку.

– Что привело вас сюда? – Анна опустилась в кресло; лейтенант остался стоять. – Как это вы решились открыто приехать сюда, господин де Фобер? Вы не боитесь, что о вашем визите станет известно?

– Ах, мадам, – утомленно сказал лейтенант, – я уже ничего не боюсь. Я приехал к вам кое-что выяснить. Надеюсь, что вы поможете мне и прольете свет на некоторые обстоятельства? Не получали ли вы вестей от вашего супруга?

Анна усмехнулась.

– Я ничего не знаю о нем с тех пор, как уехала сюда, в Беруар, – отчеканила она. – Здесь я веду тихую жизнь: езжу в аббатство к источнику, провожу время в молитвах.

– Как же хорошо вы молитесь, герцогиня, если после ваших поездок к источнику на дорогах остается столько трупов! – воскликнул де Фобер в некотором раздражении, из чего Анна сделала вывод, что шевалье успел наслушаться местных сплетен.

Лейтенант тут же подтвердил ее догадки:

– В округе болтают черт-те что. Уверяют, что вы и ваши добрые друзья укокошили нескольких человек! К тому же среди покойничков оказался племянник некоего высокопоставленного лица! Это уже черт знает что такое! Прекрасный результат ваших молитв!

– Вы не епископ, чтобы обвинять меня во всех смертных грехах! – отрезала Анна.

Она догадывалась, что разговор с де Фобером будет не слишком приятным, но что он сразу приступит к обвинениям – этого она не предполагала. Анна постаралась успокоиться и с вызовом смотрела

в лицо лейтенанту.

– Что вам угодно, сударь?

– А вы ничего от меня не скрываете, мадам?

– Мне нечего вам сказать, хотя бы потому, что я не понимаю, о чем вы спрашиваете.

– О бумаге, мадам, о бумаге! Мне нужно знать, не нашлась ли она. Можете ли вы как-нибудь выяснить это?

Анна, приподняв брови, задумчиво смотрела на шевалье де Фобера. Вся ее злость куда-то ушла, сменившись легким недоумением. Конечно же, де Фобер не нашел отречение Гастона просто потому, что бумага лежала сейчас за корсажем герцогини. Де Фобер, по всей видимости, даже не предполагал, где эта проклятая бумага может находиться. А судя по его замученному виду и раздражительности, ему дали приказ отыскать отречение как можно скорее. Ну конечно же! Вести из Парижа доходили печальные, король слабел с каждым днем. Когда монарх умрет, начнется дележка власти. И вот тогда эта исписанная мелким почерком страничка может очень понадобиться Мазарини. Бумага потопит врагов кардинала. Так стоит ли отдавать ее в руки человека, который ведет себя столь вызывающе и требует от герцогини то, чего она вовсе не обязана совершать?

Анна-Женевьева встала.

– Сударь, – холодно произнесла она, – я не имею вестей от моего мужа. Что касается политических интриг, то я более не желаю в них участвовать. Я и так поступила весьма опрометчиво, ввязавшись в историю с кукольным театром. И полагаю, вы уже достаточно использовали меня. Но теперь с этим покончено. Прощайте, сударь, и больше не тревожьте меня.

Однако де Фобер не слушал. Глаза его глупо округлились, рот приоткрылся. Лейтенант смотрел куда-то за спину Анне. Нахмурившись, та обернулась, чтобы понять, какого призрака увидал Эме, и не заметила никого, кроме Труве. Кошка, наверное, соскучилась в одиночестве и отправилась на поиски хозяйки. Запрыгнув на кресло, Труве расположилась там с удобством и принялась сосредоточенно вылизывать заднюю лапу.

«Он знает, что бумага должна быть в ошейнике», – поняла Анна, переводя взгляд на де Фобера.

– Мадам, – напряженным голосом произнес лейтенант, – откуда у вас эта кошка?

– Ах, я подобрала ее во время прогулки, – беспечным голосом ответила Анна-Женевьева. – Она была ужасно грязная. Теперь выглядит лучше. А вы любите кошек, шевалье?

– Без ума от них, – прорычал Эме. – Скажите, на ней был ошейник?

Анна вздохнула, будто бы утомленная бессмысленными вопросами.

– Какие глупости вы спрашиваете! Конечно, не было, это ведь бродячая кошка.

– Вы уверены?

– Не забывайтесь, лейтенант! – отчеканила Анна.

– Простите… Простите меня. – Де Фобер выглядел растерянным. – Что ж, если вам нечего сообщить мне, разрешите откланяться.

– Надеюсь, в наших дальнейших встречах не будет необходимости.

– Возможно, и так, мадам.

Он поклонился и быстро вышел; Анна-Женевьева слышала, как лейтенант и де Ру обменялись коротким холодным приветствием. Спустя минуту Фабьен зашел в гостиную.

– Он ушел. Все хорошо, мадам?