Принцесса маори
Шрифт:
Ева удивилась, почему Даниэль вдруг так охладел к происходящему.
— Даже для этого поздно! Мне показалось, что они торопились в номер.
— Они сняли здесь номер? Но это нужно было предотвратить!
— Может, стоило полицию вызвать? — насмешливо спросил Даниэль.
— Вы должны были этому помешать! — выкрикнул Генри и бросился вверх по лестнице.
Ева взяла Даниэля за руку.
— Ты прав. Против этого мы бессильны. Если бы я только знала, что все примет такой оборот…
— Ты ведь не страж брату своему, как бы
— Ты считаешь, что она вынудит его жениться на себе?
— Можешь даже не сомневаться.
В этот момент они увидели Генри, спускавшегося по лестнице. Он выглядел как побитый пес. Взгляд был пустой, лицо посерело.
— Ну что? Вы их видели? — спросила Ева.
— Я их слышал! Этого было достаточно. Считайте мою помолвку с Береникой Кларк расторгнутой. Боюсь, что самые страшные ваши опасения подтвердились. Она предложила ему то, что мне сулила только в первую брачную ночь. Господи, какой же я идиот! Я считал это проявлением любви, а не частью коварного плана. Даже флиртуя со мной, она искала что-то лучшее на стороне. Собственно, я пожелал бы вашему брату, чтобы эта скотина наказала его. Но, возможно, вам удастся его вразумить? Попытайтесь хотя бы! Может, у вас получится оградить его от подобной глупости. Вы были правы, миссис Кларк. Против состояния, харизмы и стольких мужских качеств в одном парне я не могу ничего поделать.
Генри еще раз кивнул на прощание, отправился к гардеробу и забрал пальто и шляпу.
— Я сейчас поднимусь наверх! — выпалила Ева.
— Нет, моя любимая, ты не сделаешь этого. Подожди, пока у тебя не появится шанс поговорить с братом с глазу на глаз. Что он, собственно, знает о подлостях Береники?
— Совершенно ничего! Я предпочитала не писать ему об этом в письмах и вообще не упоминала о ней как о члене моей семьи. И если я теперь вывалю ему всю правду, он, благодаря Беренике, не поверит ни единому моему слову.
— Пойдем, золотце, нам здесь больше нечего делать! — в который раз повторил Даниэль.
Ева вздохнула. Даниэль помог ей надеть пальто, и они, взявшись за руки, ушли с ужасного праздника.
Джоанна стояла перед матерью со сжатыми кулаками, ее глаза злобно поблескивали.
— Ты должна была сказать об этом раньше! Тогда бы я не мучилась постоянно вопросом, почему у меня мать маори, а у всех моих подруг матери белые!
Люси оставалась спокойной. Она знала, что этот момент когда-нибудь все равно наступит и что сейчас ей придется быть особенно сильной. Кроме того, ее завораживал тот огонь,
Люси в тот миг преследовала лишь одну цель: ни в коем случае не потерять самообладания!
— Джоанна, это неправда, не стоит слушать сплетни. Я — твоя настоящая мать. Здесь уже ничего не изменишь!
— Но Розалин сама слышала, как ее мать, нарушив обет молчания, шепотом рассказала об этом кому-то на собрании чайного общества!
Люси пожала плечами.
— Я думаю, что я и твой отец — лучшие свидетели твоего рождения, чем какое-то чайное общество у матери Розалин.
— Отца я еще не успела спросить, но клянусь тебе, что, как только он придет домой, я скажу ему это прямо в лицо. И я знаю, он никогда не станет мне лгать.
— Дитя мое, почему ты так охотно веришь этим людям? Больше, чем собственной матери? — мягко спросила Люси.
Было нелегко не выказать никаких эмоций. Конечно, Люси чувствовала горячее желание дочери оказаться белой, а не наполовину маори. Но она, Люси, никогда не пойдет на это. Нет, в этом желании она откажет Джоанне до конца своих дней. Никогда ее дочь не узнает, что ее настоящей матерью была любовница отца. Люси пыталась уговорить себя, что это причинит намного больший вред душе девушки…
К великому ужасу Люси, Джоанна со всей силы топнула ногой. Совсем так же, как тогда, когда она была еще ребенком. Люси вздрогнула. «Только бы не потерять самообладания», — повторила она про себя.
— Я хочу, чтобы у меня была такая мать, как у Розалин! У нее самые красивые белокурые волосы, которые я когда-либо видела…
— Но такие же подарила природа и тебе! У тебя красивые светлые локоны.
— Именно! Слишком светлые. В отличие от моего брата, который становится все темнее. Он выглядит уже как маори-полукровка.
— Но ведь нельзя отрицать, что его мать — маори. А ты полностью пошла в отца.
— Мама, я не верю ни единому твоему слову. Посмотри мне в глаза!
Люси безропотно выполнила то, что требовала Джоанна. Хотя от холодного взгляда дочери у нее по спине побежали мурашки, она продолжала сохранять спокойствие.
— Мама, скажи мне как есть! Меня родила ты?
— Сколько раз нужно тебе это повторять! Да, и еще раз да! Или для тебя лучше было бы, если бы тебя удочерили?
— Да, я сделала бы все, чтобы хоть фотокарточку ее получить! Я бы всегда носила ее с собой и показывала бы всем, какая у меня красивая мама.