Принцесса Володимирская
Шрифт:
Алина успокоила Радзивилла, объявив ему, что она хотела временно отказаться от всякого участия в предприятии поляков и исключительно под впечатлением дурных вестей о положении ее брата.
Радзивилл попросил позволения у принцессы представить ей тотчас же одного из самых деятельных и талантливых членов эмиграционного кружка, а именно Чарномского.
Поляк, представленный Алине, уже пожилой человек, некрасивый, небольшого роста и немного сутуловатый, не понравился Алине; но она тотчас же заметила в нем что-то такое, напоминавшее ей Игнатия. Лицо его было такое холодное, бесстрастное, неуловимое в своих движениях, будто восковое, мертвое, будто маска; но она тотчас
Чарномский был одним из самых известных членов генеральной конфедерации. Он находился в близких сношениях со всеми выдающимися польскими магнатами, которые были теперь в лагере, противном Понятовскому.
Чарномский, командуя одним из отрядов конфедератов Бара, первый раза два переходил русскую границу и вообще действовал смело и энергично. Когда конфедераты были рассеяны, Дюмурье уехал, Чарномский сделался дипломатом. Он постоянно ездил по Европе, несколько раз был в Турции, возил письма графа Потоцкого к сераскиру турецкому и, наконец, ездил в землю, которая считалась в Европе дикой трущобой, откуда не всякий уйдет с головой на плечах. Чарномский с тайным и секретным посланием Барской конфедерации съездил, прожил и вернулся цел и невредим из этой трущобы, то есть съездил он в Бахчисарай к крымскому хану.
После Бахчисарая Чарномский появился вместе с другими барскими конфедератами в Париже и здесь отличался от всех прочих своим умом и талантом. Здесь, в Париже, он окончательно подружился с Потоцким и с другим выдающимся польским графом – Красинским. Он же, Чарномский, свел и помирил ради общего дела двух магнатов, которые были до тех пор во вражде, то есть примирил Потоцкого с Радзивиллом. Благодаря ему теперь граф Потоцкий и явился в Венецию.
У Чарномского как доверенного лица находились теперь все бумаги и даже документы и касса, принадлежащие отряду волонтеров, во главе которых должна была стать принцесса. Разумеется, Чарномский, собираясь вместе со всеми в Турцию и к дунайской армии, был самым дорогим членом экспедиции. Все это были для него знакомые места, где он проходил не раз; вдобавок, он великолепно говорил по-турецки. Кроме того, Чарномский имел неоценимое достоинство для самого князя Радзивилла. Вследствие конфискации всех имуществ палатина виленского «Пане коханку» он был окончательно без средств. Чарномский благодаря своим связям мог теперь доставать деньги для Радзивилла.
XVII
Несколько дней кряду провел Чарномский безвыходно у Алины, сумел понравиться ей, завоевать ее полное доверие и приобрести на нее большее влияние, чем Доманский. После Шенка это был второй человек, которому Алина готова была вполне повиноваться, несмотря на то, что в любовники он не годился.
Алина шутя говорила своему барону Кнорру:
– Чарномский – второй барон Шенк. Влюбиться в него мне невозможно, а любить и слушаться его я буду.
Через несколько дней беседы Чарномский передал Алине несколько документов. Главный из них, который Алина прочла с трепетом в сердце, было подлинное, добытое Чарномским из Петербурга, завещание императрицы Елизаветы.
Один Чарномский знал, что это завещание сочинила не покойная русская императрица, а он сам, Чарномский, при помощи одного русского боярина-эмигранта, который мог ему сообщить кой-какие данные и подробности о России, которые сам Чарномский знать не мог.
Чарномский сам не предвидел, какое громадное впечатление произведет на Алину этот простой, сочиненный им документ. Страшно впечатлительная натура красавицы сказалась вся при чтении этого документа. Алина искренно поверила, что в руках ее
«Я, Елизавета I, Императрица Всероссийская, объявляю всем Моим подданным следующую Мою волю:
Елизавета Петровна, дочь Моя, наследует Мне и управляет Россией так же самодержавно, как и Я управляла. Ей наследуют дети Ее; если же Она умрет бездетною – потомки Петра, герцога Голштинского.
Во время малолетства дочери Моей, Елизаветы, герцог Петр Голштинский будет управлять Россией с тою же властию, с какою Я управляла. На его обязанность возлагается воспитание Моей дочери; преимущественно Она должна изучить русские законы и установления. По достижении Ею возраста, в котором можно будет Ей принять в свои руки бразды правления, Она будет всенародно признана Императрицею Всероссийскою, а герцог Петр Голштинский пожизненно сохранит титул Императора, и если принцесса Елизавета, великая княжна Всероссийская, выйдет замуж, то супруг Ее не может пользоваться титулом Императора ранее смерти Петра, герцога Голштинского.
Если дочь Моя не признает нужным, чтоб супруг Ее именовался Императором, воля Ее должна быть исполнена, как воля самодержицы. После Нее престол принадлежит Ее потомкам как по мужской, так и по женской линии.
Дочь Моя Елизавета учредит верховный совет и назначит членов его. При вступлении на престол Она должна восстановить прежние права этого совета. В войске Она может делать всякие преобразования, какие пожелает. Через каждые три года все присутственные места, как военные, так и гражданские, должны представлять Ей отчеты в своих действиях, а также счеты. Все это рассматривается в совете дворян (Conseil des Nobles), которых назначит дочь Моя Елизавета.
Каждую неделю должна Она давать публичную аудиенцию. Все просьбы подаются в присутствии Императрицы, и Она одна производит по ним решения. Ей одной предоставляется право отменять или изменять законы, если признает то нужным.
Министры и другие члены совета решают дела по большинству голосов, но не могут приводить их в исполнение до утверждения постановления их Императрицею Елизаветою Второю.
Завещаю, чтобы русский народ всегда находился в дружбе со своими соседями. Это возвысит богатство народа, а бесполезные войны ведут лишь к уменьшению народонаселения.
Завещаю, чтобы Елизавета послала посланников ко всем дворам и каждые три года переменяла их.
Никто из иностранцев, а также из не принадлежащих к православной церкви не может занимать министерских и других важных государственных должностей.
Совет дворян назначает уполномоченных ревизоров, которые будут через каждые три года обозревать отдаленные провинции и вникать в местное положение дел духовных, гражданских и военных, в состояние таможен, рудников и других принадлежностей короны.
Завещаю, чтобы губернаторы отдаленных провинций: Сибири, Астрахани, Казани и др., от времени до времени, представляли отчеты по своему управлению в высшие учреждения, в Петербург или в Москву, если в ней Императрица Елизавета Вторая утвердит свою резиденцию.
Если кто сделает какое-либо открытие, клонящееся к общенародной пользе или к славе Императрицы, тот о своем открытии секретно представляет министрам и шесть недель спустя в канцелярию департамента, ведующего той частью; через три месяца после того дело поступает на решение Императрицы в публичной аудиенции, а потом в продолжение девяти дней объявляется всенародно с барабанным боем.