Принцип 8

Неделько Григорий Андреевич

– Банки хоть закрывать умеешь?

– Конечно, в деревне все умеют.

– Подмогни тогда с запасами малины на зиму, а я потом тебе помогу.

– Надо спешить.

– Никуда Дубнер не денется.

Ёжик хотел согласиться, но внезапно зародившееся в уме жужжание изменило планы.

– Простите, тороплюсь.

Он приложил максимум усилий, чтобы отвлечься от «пчёл» в голове: напрягся, надул щёки от натуги, легонько задрожал. Удалось, звук пропал. Заметив эти телодвижения, медведь дал слабину – струхнул.

–

Позвал бы, Ёж, к себе, да жена не велит. А хижина Дубнера там. – Ткнул пальцем-огурцом.

– О-о, крайне вам признателен!

Ёжик тонкими лапками потряс волосатый ковш от экскаватора и бросился бежать. Дубнер интриговал его больше, чем пугала непроглядная ночь, однако же вернуться домой, в уютное безопасное гнёздышко, было бы вовсе нелишним.

– Постой! – окликнул Мед; подошёл, покачиваясь. – Держи, не то потеряешься: мне трупы и без вести пропавшие на совести не нужны.

Он отдал Ежу только-только початый коробок с мощными спичками, за что получил повторную искреннюю благодарность. Вспыхнула сера, задрожало жёлто-оранжевое пламя, минимально разгоняя мрак. Грузный любитель сладкого залез в берлогу, а зверь, что напоминал шарик в острых палочках, на всех парах понёсся между деревьями, подгоняемый то неотступным любопытством, то жутким окружением.

До болота спичек хватило. Когда же словно бы недобро нахмурившийся лес скользнул назад, уступая место ещё более мрачной топи, Ёжик достал из коробка последний деревянный, покрытый серой стержень. Он как мог экономил на миниатюрных факелах, но, похоже, самую трудную и опасную часть пути предстояло преодолеть в полной темноте, которую усугубляли мистические звуки, доносящиеся с воды. Был и иной вариант: повернуть назад, то есть в непроглядную же темноту, к прячущимся в черноте опасностям вроде веток-клыков и ночных охотников из преступного мира – воров с грабителями, что не против кого-нибудь обчистить. Или ему остаться на берегу, в ожидании неизвестности?

«Все перспективы мало обнадёживают».

Погружённого в глубокие, наверное, глубже самого болота размышления Ёжика окликнул зычный мужской голос, заставив подпрыгнуть выше собственного роста.

– Чего припёрся?

«Чуть спичку не выронил! – первым делом испугался путник. А потом: – Ой, кто здесь? Гопники?!»

– Что молчишь как рыба об лёд? – вновь донёсся голос. Он звучал недовольно, но не форсировано – создавалось впечатление, что окликнувший всегда смурной.

Тут Ёжика посетила догадка.

– Вы Дубнер, да? – выпалил он.

Голос ответил не сразу и с явной неохотой:

– А что, в лесу из бобров только Дубнер живёт?

– Вы знаете его?

– По касательной.

Беседа прервалась; Ёж предпринял вторую попытку:

– Так вы – он?

– Утомил! – вспылил невидимка. На секунду-другую примолк, тяжко вздохнул и безмерно устало добавил: – Да, я Дубнер.

– Вот это везение!

–

Не спеши с выводами, молодец.

– Меня Ежом зовут.

– Хм, рад знакомству. Ты что тут делаешь, да ещё в такой час?

– Вас ищу.

– Тогда прощай: с психами не работаю.

Забулькала вода: специалист по сверхъестественному уплывал, а вместе с ним уплывала надежда разобраться со своей личностью и не погибнуть по глупости.

– Стойте, господин бобёр! – во всю мощь лёгких заорал Ёжик.

– Ну? – Приветливости у Дубнера не прибавилось.

– Мне без вас никак! Я ж тут сгину!

– Раньше надо было думать.

– И со звуком не разберусь.

– Да до лампочки… А? С каким звуком? – интонации бобра смягчились, проявился интерес.

– Очень сложно описать, – неуверенно сказал Ёжик.

– А ты попробуй. Если, конечно, нет желания здесь переночевать, а может, провести остаток дней. Недолгих.

Перспектива нерадужная, что говорить. Колючий сглотнул – и изобразил звук в сознании всего четырьмя буквами, произнёс не задумываясь:

– ЖЖЖЖ!

Наступившая следом тишина растянулась в вечность.

– Э, Дубнер? – спросил обеспокоенно. – Вы не уплыли?

Опять зашумела разгребаемая вода.

– Залезай, – послышалось ближе.

Длиннющая спичка наконец догорела. Пламя укусило за пальцы, и Ёжик, вскрикнув – больше от неожиданности, – отбросил деревяшечку.

– А где вы? – после уточнил он.

– Иди на голос.

Беглый неплательщик, оглашая окрестности, затянул оперную арию. Дивясь вокальным данным Дубнера, Ёжик вслепую побрёл на звук. Остановила поиск, судя по ощущениям, ладонь бобра, куда легко уместился бы футбольный мяч, грубая, сильная ладонь, в общем, как у всех его вида.

– Давай залазь.

– А что вы тут делаете?

– Лягушек пасу.

– Серьёзно?

Дубнер рыкнул, схватил за лапу, затащил к себе на спину.

– Держись крепче.

Пассажир совладал с любопытством: присел на корточки, мёртвой хваткой вцепившись в жёсткую гриву.

– Поосторожнее, шерсть не выдирай.

– Мои извинения…

– Так-то лучше. Поплыли.

Разумный корабль развернулся и, отфыркиваясь, когда в пасть наливалась вода, повлёк ежиного по незримой обманчивой глади.

5/5

– Господин Дубнер? – решился Ёжик заговорить после пяти-шести минут плавания в абсолютной тишине через глубокое топкое болото. – Не могли бы вы…

Бобёр устало фыркнул и покачнулся: не совладал с нервами; маленькие кулачки пассажира ещё прочнее уцепились за плотный загривок.

– Полено, – бросил мрачную фразу живой плот.

Зверёк, которого подвозила длиннозубая «маршрутка», напряг ум, но так и не понял, что имелось в виду.

– Э-э… простите?

– Полено потерял, ясно?!