Принцип неопределенности
Шрифт:
– А для чего эти карты?
– спросил я, переваривая название его корабля.
На его лице проступило изумление. Он был потрясён до глубины души. Случилось нечто невероятное.
– Я просто обязан показать тебе, зачем. Заходи в кантину, как тебя отсюда выпустят, - заговорщически подмигнув мне, сказал он на уже нормальном языке.
Он встал, кивнул мне на прощание и вышел. Я остался с доктором и Уважаемым Селдином Ранкором.
– Что этот клоун сказал тебе?
– спросил Селдин требовательно.
– Сказал, что карты, деньги и ствол - неплохой набор.
– Благодаря картам у тебя закончатся
– Что значит 'честный контрабандист'?
– Контрабанда занятие сомнительное, но это означает, что сам контрабандист честный. Это просто. Но вопросы задаю я. Откуда ты пришел?
– Из развалин, что на холме недалеко отсюда, - ответил я.
– Здесь нет развалин недалеко отсюда, - уверенно заявил он.
– Ты перегрелся на солнце.
Солнцем, или словом похожим по смыслу на это, тут называли просто ту звезду, вокруг которой повезло или не очень обращаться. Но он не убедил меня. Древние руины были абсолютно реальны. Насколько реальна сама "реальность".
– С этого холма я заметил блеск металла, который привел меня сюда, - ответил я.
– Здесь есть один холм. В сорока километрах отсюда, совсем недалеко.
– Он усмехнулся и добавил: - Если ехать на спидере. Но там нет ничего кроме песка. В радиусе ста километров нет ничего кроме песка.
– Так это или нет, я не поверю в это, пока не увижу сам. Я пришел с холма, - уперся я.
– Это КоррибанКстати. Слово "Коррибан" взято из иврита, являясь изменённым словом "Korban", означающее древнее жертвоприношение Богу, иногда при этом жертва сжигалась на костре. Не заживо и это не обязательно человек, не надо быть такими кровожадными, дорогие читатели (я не читаю ваши мысли, делает жест рукой).. Здесь нет постоянных поселений. Есть несколько лагерей контрабандистов. В том числе мой, - попытался убедить меня он.
– А тебя просто бросили умирать в пустыне, недалеко от него. Никто не прилетал и не улетал уже пару дней. Значит, тебя выкинули специально недалеко именно от моего лагеря, причём настолько недалеко, что в полдень ты смог дойти до него на своих двоих. Дело явно нечисто. Ты расскажешь мне все по порядку или никогда не выйдешь отсюда.
Он сказал это как нечто неоспоримое. Этот Селдин в прошлой жизни был следователем. Или прокурором. Он подошел к тумбочке, стоявший недалеко от меня, и, выдвинув полукруглую полку, достал мои вещи.
– Зайдем с другой стороны. Откуда у тебя это?
– в руках он держал мой пистолет.
– В какой антикварной лавке ты его приобрел? Или это реквизит для съемок исторического голофильма?
– Этот реквизит стреляет, - возмутился я. Он странно посмотрел на меня, 'рассказывай дальше мне свои классные истории' - читалось на его лице.
– Допустим, но последний патрон для этой пушки произвели пятьсот сорок лет назад, не держи меня за дурака. Я бы даже заплатил пару сотен кредитов за этот раритет для своей коллекции.
Он положил на тумбочку ствол, затем колоду карт, которую я забыл снять с пояса и тащил с собой по этому аду. Последними легли кошелек и пояс с ножом.
– Эти карты для пазаака стоят безумных денег. Они почти так же стары, как и эта проклятая игра. Тут полная основная и боковая колода с хорошим выбором.
– Судя по тону, он на дух не переносил ни самого твилека, ни азартные игры.
– Слово 'рациональность' для него такая же химера, как и 'удача' для меня.
Общение через переводчика было затянутым, но давало время обдумать каждое слово, чтобы не сойти за безумца. Хотя я и знаю, что говорить абсурд - основной способ общения в этом, да и в моем, мире.
Пазаак. Именно так называлось то, для чего они были предназначены. Я впервые слышал это слово, хотя смотрел, пожалуй, все, что связанно со Звездными войнами. Интересно.
– Впервые слышу об этой игре, - заметил я.
– Счастливчик, - фыркнул он.
– Кредиты, - продолжил он разбирать мои вещи, - не удивлюсь, что выпущены республиканским банком в те же времена. Ты богат, на карманные расходы хватит. И республиканский штык-нож времен гиперпространственнойВеликой Гиперпространственной войны разумеется, вы же говорите просто Великая Отечественная? А то и просто Война., ему место в музее. Но сгодится в хозяйстве и сейчас. Много ножей не бывает. Где ты всё это взял?
Медик Нестор, который все это время сидел рядом молча, поморщился, когда Селдин упомянул ножи. Он что-то изучал в планшете, который взял, пока мы общались с законником.
– Снял с трупа одного неудачника, здесь, в пустыне.
Во всяком случае, всё это не краденое, просто за него не заплатили.
– Удача, верно, отвернулась от него очень давно, - заметил медик.
– Тряпье, кстати, твое я выбросил, оставил только сапоги. Хоть и с мертвеца, но неплохи. Почистить не мешало бы только. И где ты, говоришь, его нашел?
– На холме.
– За весь разговор ты не солгал ни разу. До этих пор. Твои медицинские показатели выдают тебя.
А у 'доброго полицейского' в руках оказывается всего лишь детектор лжи! Доктор оказался совсем не прост.
– Вы мне не поверите.
– Рациональный Селдин точно не оценит мою историю. Да и панибратство с ситами тут не котируется.
– Постарайся быть убедителен, - посоветовал он мне.
– Я путешествовал между мирами с помощью доски для настольной игры, размером с планету или много более. Выбрался из гробницы ситов, используя световой меч, как рычаг. По пути обсудил круговорот обуви в природе с призраком. Совершил мародёрство над трупом мародёра, прошел сорок километров под солнцем в зените. Стрелял из раритетного пистолета возможно последними патронами этого калибра в галактике. И вот, я здесь - лежу в койке. Кстати, где у вас туалет?
– я не смог сдержаться и рассмеялся. Знал бы хаттский, говорил бы на нем.
По мере того, как Сорок Пятый переводил сказанное, лицо Уважаемого Селдина Ранкора вытягивалось и приобретало настолько непереводимое выражение, что я стал смеяться ещё сильнее.
После того, как законник обсудил мой бред с доктором, они вышли, дроид проследовал за ними. Надеюсь, я не перестарался. И ведь не соврал ни разу! Боги свидетели.
Минут через десять появился Нестор. За ним все так же нелепо ковылял протокольный дроид. Хотя походка и была странной, но я был уверен - он очень крепко стоит на земле.