Принцы Пограничья
Шрифт:
Где же ключ? Под футляром для очков, на дне кармана. Дэйви судорожно искал его.
— Тафф! Поймай мяч, Таффи! Давай, поймай его!
— Уходите! — закричал он, не оборачиваясь.
Вокруг собирались мальчишки. Хулиганы. Оззи и его приятели. Заскучавшие, ищущие развлечений. Он слышал их. Он чувствовал их запах: пиво и травка. Да, он, чёрт возьми, знал, что это за травка. Он был старым, но не глупым.
— Таффи, Таффи, спой нам! — пели они.
— Уходите!
Наконец, наконец ему удалось отыскать ключ и вставить его в замочную скважину. Он повернул ключ в замке. Дверь застряла, как всегда в дождливую
Что-то ударило его в затылок, и сильно. Так сильно, что он ткнулся лицом в дверь.
Дэйви Морган упал. Он ударился о дверь дома, своего собственного дома, и почувствовал, как из носа потекло что-то тёплое.
— Ублюдки чёртовы, — прошептал он.
На дорожке перед ним прыгал мяч. Тук-тук-тук.
Они бросили этот мяч в него, бросили ему в голову.
Ублюдки.
Он посмотрел на них. Хулиганы толпились на тротуаре, смеясь и злорадствуя, показывая на него пальцем и издавая насмешливые возгласы. Оззи и другие парни. Дурацкие причёски, дурацкие тощие физиономии, дурацкая одежда, штаны, которые не держались на талии и выставляли на всеобщее обозрение резинки трусов.
— Ублюдки чёртовы! — сплюнул Дэйви.
— О-о, Таффи! Какие нехорошие слова! — заорал Оззи.
— Ввали ему! Давай, наподдай ему! — пели остальные. Противные мальчишки. Противные чёртовы ублюдки.
Оззи взял мяч в руки и начал подбрасывать вверх.
— Один на один, а, Таффи? Ты и я? Один на один?
— Убирайся к чёрту, мальчишка, — сказал Дэйви, поднимаясь на ноги.
Мяч ударил его по лицу. Когда Дэйви снова упал, его распухшее колено взорвалось болью, и всё, что он слышал — дикий, насмешливый хохот. Они сломали ему нос. И, похоже, не только. Чёртовы, чёртовы ублюдки.
Дэйви сморгнул слёзы. Оззи снова наклонился, чтобы поднять мяч.
— Хочешь ещё, старый мерзавец? — поинтересовался он.
Дэйви собрал все силы и встал. Он навалился на дверь и повернул ключ в замке. Когда дверь открылась и он смог зайти внутрь, в спину ему рикошетом ударил мяч. Снова послышался смех.
Прямо перед дверью стояла вешалка для зонтиков — на том самом месте, где в 1951 году её поставила Глинис. Там висел старый чёрный зонтик Дэйви, аккуратный бежевый зонтик Глинис и трость.
Дэйви Морган не стал трогать ничего из этого. Он схватился за другой предмет, мирно лежавший на подставке.
Выпрямившись, он обернулся в дверном проёме.
— Один на один, а, Таффи? — крикнул Оззи, подбрасывая мяч. Хор его дружков-ублюдков ржал и улюлюкал.
— Тогда давай, вперёд, чёртов ублюдок, — сказал Дэйви.
Оззи бросил в него мяч.
Он ударил Дэйви и каким-то чудесным образом остался лежать в его руке. Озадаченные хулиганы на мгновение замолкли.
С медленным неприятным звуком мяч сдулся. Дэйви Морган вытащил из него лезвие и бросил мяч на землю.
Армейский штык с годами немного затупился — как и его обладатель — но он по-прежнему был семнадцати дюймов в длину и чертовски острый. Совсем как меч, и по размеру такой же.
Дэйви поднял его. Хулиганы вытаращили глаза.
— Отвалите, вы, уродцы, или я за себя не отвечаю! — заявил он, размахивая штыком.
Они смотрели на него. Во все глаза. А потом бросились врассыпную, и в одно мгновение их и след простыл.
Дэйви взял свою авоську с книгами и вошёл в дом. Он положил
Он приготовил себе чашку чаю. Кошки по-прежнему нигде не было видно. Еда в миске осталась нетронутой.
Дэйви сел, прихватив с собой три взятые из библиотеки книги. Это были иллюстрированные тома, посвящённые современной скульптуре. Он был уверен, что когда-то уже видел тот предмет из сарая или что-то похожее на него. Глинис любила скульптуры. Однажды они ездили в Бат на выставку современного искусства. В 1969-м. Он поехал вместе с ней, потому что ему нравилось видеть её счастливой.
Тогда это ничего для него не значило. Но стало важным теперь. Он листал страницы, останавливаясь на различных картинках: Бранкузи, Эпстайн, Джакометти [52] . Всё это он видел. Худые, изящные тела, сделанные из металла; узкие туловища, напоминающие голубиные; расширяющиеся книзу конечности; блестящие, угловатые головы.
Но не неподвижные. Двигающиеся.
Гудящие.
Способные передвигаться.
Гвен остановила «Сааб» на пустыре. Прямо перед ним был припаркован внедорожник.
52
Константин Бранкузи (1876–1957) — французский скульптор румынского происхождения, один из главных основателей стиля абстрактной скульптуры, ярчайший представитель парижской школы, имеющий мировое имя в авангардном искусстве XX века; Джейкоб Эпстайн, сэр (1880–1959) — английский и американский скульптор и график, один из пионеров скульптуры стиля модерн; Альберто Джакометти (1901–1966) — швейцарский скульптор, живописец и график, сын художника, один из крупнейших мастеров XX века.
Они с Джеймсом вышли из машины.
Гвен огляделась по сторонам. Джеймс настроил систему коммуникации.
— Джек? Тош? Эй?
Он замолчал, прислушиваясь. Его лицо помрачнело.
— Что такое? — спросила Гвен.
— Джек говорит — «варёное яйцо», — сказал Джеймс.
Они побежали.
Глава двенадцатая
Дырявые крыши старых складов. Останки исчезнувшей городской индустрии. Высокие каменные ангары с выбитыми окнами и усыпанными осколками черепицы полами. Голуби, сорняки, лужи дождевой воды.
Ни Джека. Ни Тош.
— Давай разделимся, — сказал Джеймс. Они начали бродить по заброшенным складам, не выпуская друг друга из вида. На земле тут и там виднелись металлические рельсы, по которым когда-то ездили транспортные тележки. Водосточные трубы были разломаны, и неряшливые кирпичные стены покрылись зелёными пятнами. В помещениях складов валялся мусор — обрывки бумаги и картонные коробки, холодильники без дверей и поломанные кухонные плиты. Жители Бьюттауна, очевидно, использовали это место в качестве помойки. Как ни странно, не было никаких признаков того, что здесь ночевали бездомные, хотя Гвен считала подобные места подходящими для этого. Почему они не приходили сюда? Когда-то эту территорию хотели оградить забором, однако теперь эти попытки остались в далёком прошлом, стали призрачными.