Принесенный ветром
Шрифт:
Официантка переместилась ко мне и спросила, не нужно ли еще чего. Неизвестно, сколько еще мне придется тут просидеть. Поэтому я попросила принести еще кофе и еще пирожное. Анемичная работница кивнула и удалилась.
Значит, его зовут не Роман. Ну и что? Олега ведь тоже когда-то звали иначе. Почему бы и Денису не назваться Ромой, знакомясь с Ниной? В его паспорт Нина ведь не заглядывала, поверила на слово. И не нужно обвинять ее в легкомыслии: тот, кто подозревает каждого нового поклонника во лжи, будет коротать свои дни в одиночестве.
И вообще,
Стоп! Красавчика зовут Денисом, в этом можно не сомневаться. Юля – не простушка Ниночка. Паспорт своего дружка внимательно изучила, рассмотрела, обнюхала. Ушлая девица, из тех, кто не считает большим грехом залезть в чужой карман или в чужую квартиру. Это ведь она у нас является главной кандидаткой на роль убийцы?
Денис отодвинул от себя тарелку. И тотчас же молчавшая Юля опять принялась за свое. Однако теперь она говорила так тихо, что я с большим трудом могла разобрать лишь несколько слов: «обещал», «серый», «должен», «отдай». Слова «серый» и «должен» девушка повторила несколько раз.
Я терялась в догадках. Юлин приятель не отвечал, но с каждой минутой все больше мрачнел. Когда девчонка наконец умолкла, он, бросив в мою сторону молниеносный взгляд, наклонился низко над столом и сердитым шепотом стал что-то втолковывать своей подружке, отбивая такт пальцами правой руки по столу. Из его торопливой речи – если можно назвать речью свистящий шепот – мне удалось вычленить несколько слов, но они ровным счетом ничего не разъясняли. Это был все тот же «серый», а также «ладно» и «давай поедем». Можно, конечно, было попробовать угадать что-нибудь по губам, однако я старалась не задерживаться взглядом на его лице, чтобы не привлекать внимания к себе.
Когда он умолк и распрямил плечи, Юля кивнула и поднялась со стула. Она взяла со стола свою маленькую бордовую сумочку и с гордо поднятой головой и торжествующей улыбкой на устах прошагала к двери с буквами «М» и «Ж». Денис проводил ее долгим взглядом, в его глазах горела ярость.
Жаль, что по выражению лиц невозможно догадаться, о чем говорят люди. Тема беседы этой странной парочки осталась для меня загадкой. Слово «серый» не давало мне покоя. Что они имели в виду? Что может быть серым? Камень? Костюм? Или дом?
Я вспомнила дом, где меня держали пленницей. Он не был серым. Было темно, но мне все же удалось его рассмотреть. Хибару покрывала облупившаяся коричневая краска, и только пристройка, сколоченная из потемневших от времени и непогоды досок, была серой.
Подошла официантка. Денис расплатился за ужин, поднялся из-за стола и, не глядя по сторонам, пошагал к выходу из кафе. Я поманила официантку к себе и тоже попросила принести счет.
Мимо меня не спеша проплыла Юля. Вид у нее был довольный, как у кошки, получившей миску со сметаной. Девушка явно не торопилась к своему приятелю. Я оставила деньги за кофе и пирожные на столе и пошла за ней. На выходе притормозила, наблюдая за Юлей сквозь стеклянную дверь.
Девица подошла к краю тротуара
Когда автомобиль проехал перекресток, я вышла из кафе и направилась к своей «девятке». Гнаться за парочкой смысла не было: я догадывалась, куда они направлялись. Именно по этой дороге похитители везли меня в поселок Радужный.
Я спокойно села за руль и поехала туда, откуда всего несколько дней назад сбежала.
Был вечер пятницы, город превратился в одну сплошную пробку, с безжалостностью раковой опухоли распространявшуюся по улицам. На выезде из города поток машин превратился в огромное разноцветное море, сверкавшее под лучами предвечернего солнца капотами и лобовыми стеклами. На антеннах, дворниках, зеркалах, как знамена, реяли еще не успевшие выцвести и пропитаться дорожной пылью георгиевские ленточки – напоминание о недавно прокатившемся по городу празднике. Мой автомобиль полз по шоссе со скоростью беременной гусеницы, из приоткрытого окна внутрь настойчиво лезли пыль, ароматы бензина и выхлопных газов.
Я закрыла окна, и сразу же в салоне начала сгущаться жаркая духота. Стянув с головы парик, я поймала недоуменный взгляд мужика в автомобиле слева. Светкина блузка безжалостно давила под мышками, и мне захотелось стащить и ее и показать мужику слева язык. Но я лишь вздохнула и открыла окна, позволив пропитанному пылью горячему воздуху заполнить салон.
Машины медленно тащились по шоссе, просвета между ними почти не было. Автомобильный поток начал рассеиваться, лишь когда до дороги, ведущей в Радужный, оставалось уже совсем немного.
Я поставила машину примерно в пятистах метрах от цели своего путешествия. Прижала ее вплотную к заброшенному дому с пустыми окнами-глазницами. С отвращением посмотрела на парик, лежавший на соседнем сиденье, и решила, что обойдусь без него. Взглянула в зеркало, встряхнула волосами и вышла из автомобиля.
Улицы, по которым я шла, были практически пусты, за все время мимо меня проехали две машины и прошагали четверо: всклокоченная рыжая собачонка в черном ошейнике, пошатывающийся старик, от которого за версту разило сивухой, и две немолодые тетки с авоськами. Тетки уже издали начали сверлить меня взглядами, но, поравнявшись, вежливо отвели глаза и принялись болтать между собой.
Дорога, которая в мое первое посещение этого славного местечка была мокрой, как болото, давно просохла. Ноги не вязли в грязи, зато тонули в пыли и в щебенке, которой кто-то любовно засыпал ямы и крупные выбоины. Мои босоножки утратили свою элегантность, не лучшим образом выглядели и Светкины леопардовые брюки. Я пожалела, что не надела кроссовки.
Пространство вокруг быстро наполняли сумерки, которые с каждой минутой становились все гуще и чернее. Вместе с ними на землю опускалась прохлада. В некоторых окнах уже горел свет.