Природа хрупких вещей
Шрифт:
Я поднимаю веки и вижу, что глаза Кэт уже открыты. Она таращится на меня почти что в изумлении. У меня в глазах щиплет от необъяснимых слез.
— Спокойной ночи. — Целую девочку в лобик и быстро встаю с кровати, чтобы выключить свет. В дверях вижу Мартина. Он стоит, прислонившись к косяку; руки сложены на груди. Вероятно, все это время Мартин наблюдал за нами.
— Спокойной ночи, Кэт, — говорит он, затем заходит в комнату и гасит камин.
Мы выходим. Мартин затворяет за нами дверь.
— Может, оставить дверь приоткрытой? — предлагаю я. — Вдруг она на новом месте испугается темноты?
—
Мы спускаемся на первый этаж. Чемоданов и сундуков в прихожей уже нет. Занимаем в гостиной свои места: Мартин садится в кресле, я — напротив, на диванчике, что стоит ближе остальных к камину.
— Я наблюдал, как ты общаешься с Кэт. Такое впечатление, что ты когда-то была матерью. — Его слова звучат почти как комплимент, но меня они больно задевают.
— Я же говорила: мне случалось присматривать за соседскими детьми.
Некоторое время мы молчим.
— Кэт выросла из своей одежды, — сообщаю я.
— Завтра купим ей новую. — Он бросает взгляд на мой поношенный наряд. — Думаю, и тебе не помешает освежить гардероб.
— Мне много не нужно. Одно-два платья.
Еще несколько секунд мы сидим в молчании. Потом:
— Завтра у нас много дел. Пора ложиться. — Мартин гасит газовый камин, повернув рычажок сбоку. В комнате становится чуть менее уютно.
Поднимаемся на второй этаж. В одной из спален открыта дверь, возле кровати вижу свои вещи. Все в комнате омывает персиковый свет от газового камина, который включили, чтобы прогреть помещение.
Я поворачиваюсь к Мартину.
— Спокойной ночи, — произносит он, и в его голосе нет и намека на недовольство по поводу единственного условия, которое я выдвинула, давая согласие на брак. Мартин сказал, что ему нужна видимость семейных отношений, и меня это устраивает. Что такое видимость, я знаю. Это слово есть в словарике моего отца. Оно подразумевает, что некая вещь или явление издали выглядят совсем не так, как при ближайшем рассмотрении. Мартин сказал, что ему нужно подобие супружества, и я ответила, что подобие он получит, и поэтому попросила, чтобы мы спали отдельно, пока у нас не возникнет хоть какая-то взаимная привязанность. И — надо же! — он согласился.
Я желаю Мартину спокойной ночи и иду в комнату, расположенную рядом со спальней Кэт. Он скрывается в комнате напротив.
И даже не оглядывается, ни разу.
Глава 5
Первую ночь в качестве миссис Хокинг я сплю неспокойно. Кажется, просыпаюсь каждые пять минут. В какой-то момент среди ночи, по-моему, я слышу, как Мартин ходит по дому, и даже как щелкает замок входной двери, но я не встаю, чтобы проверить, в чем дело. А то еще он решит, будто я передумала спать отдельно от него. Не передумала. Мартин безумно хорош собой, и, воображая, как он держит меня в своих объятиях, я сладостно ежусь. Однако я не хочу отдаваться мужчине — телом и душой, — пока не узнаю его поближе. Не собираюсь повторять свою ошибку.
Пробуждаюсь
На ощупь нахожу бабушкины часики, которые вечером положила на тумбочку возле кровати. Двадцать минут седьмого. Откинув одеяло, быстро встаю, надеваю блузку и юбку, в которых хожу уже шесть дней. Слава богу, что одежда еще не пропахла потом. Кроме этого наряда, у меня есть только одно простенькое шерстяное платье, которое годится лишь для работы по дому. Быстро заплетаю волосы и закручиваю их сзади в «корзинку». Выйдя из спальни, вижу, что Мартин уже встал: дверь его комнаты распахнута, а в гостиной на первом этаже горит свет. Дверь спальни Кэт еще закрыта.
Я иду в туалет, затем тихонько спускаюсь по лестнице. Мартин сидит на краю дивана, склонившись над блокнотом. На столике между диваном и креслом разбросаны газетные полосы. Мартин что-то пишет, перо его ручки тихо поскрипывает. Сегодня утром на нем темно-синий костюм. Сам он аккуратно выбрит и причесан.
При моем появлении он поднимает глаза и приветствует меня спокойным и доброжелательным тоном.
— Доброе утро. Ты так рано встал.
— Я всегда встаю с восходом солнца.
Вижу, что он уже налил себе кофе.
— Значит, мне придется вставать чуть раньше, чтобы закипятить для тебя чайник. — Накануне вечером я видела на плите капельную кофеварку. Такая же была у хозяйки квартиры, где я до этого жила. Сама я варила кофе только один раз — по просьбе хозяйки, когда та заболела. Она объяснила мне, как залить горячей водой размельченные кофейные зерна в верхней части кофеварки, и после я наблюдала, как кофе капает через сетку в чашу. Она разрешила мне попробовать приготовленный мною напиток. Не скажу, что мне не понравилось, но я не могла взять в толк, как можно предпочитать кофе чаю.
Опускаюсь в кресло у камина, Мартин сидел здесь вечером. Он не спрашивает, хорошо ли я спала.
Я бросаю взгляд на его блокнот и на газету, но текст, перевернутый вверх тормашками, прочесть не удается.
— Это у тебя документы? По работе?
— Да. Я завтра уезжаю.
— Позволь спросить, надолго ты обычно уезжаешь?
— По-разному, — отвечает он небрежным, непринужденным тоном. — Иногда на пару дней, иногда на три-четыре. А бывает, и на неделю.
— Понятно.
Несколько секунд мы молчим.
— Ты обычно ездишь поездом? — спрашиваю я.
— Я приобрел автомобиль. Когда я не в разъездах, он стоит в гараже южнее причала. В городе я на нем не езжу.
— Автомобиль?
Пытаюсь скрыть свое удивление. Ни у кого из моих знакомых автомобиля нет. Ни у кого. А меня он как-нибудь покатает, если я попрошу? Ведь те, у кого есть автомобили, ездят на прогулки в погожие воскресные дни.
Я жду, когда Мартин заметит мое изумление, но он молчит.
Несколько минут в гостиной слышны только тиканье настенных часов и тихий скрип ручки Мартина.