Приручить Сатану
Шрифт:
— Всё очень просто, — вмешался Саваоф Теодорович, до этого молча наблюдавший за их словесной дуэлью. — Гавриил всегда ходит с завязанными волосами, а Михаил — с распущенными.
— Всегда?
— Всегда. По крайней мере в людях.
— А кем Вы работаете? — сделав ударение на слове «вы», спросила в свою очередь Ева. Близнецы синхронно усмехнулись и покачали головами.
— Мы занимаем очень высокие посты.
— Как подумаю, насколько высокие, сразу страшно становится, — добавил Гавриил, почесав затылок.
— Лучше не думать.
— Лучше даже не вспоминать, а то так и с ума сойти недолго, настолько высокий пост.
—
Ева смутилась и опустила взгляд в кружку. Если сами близнецы так отзываются о своих должностях, то, действительно, страшно подумать, кем они работают.
— Ну вот, зачем мы это сказали, теперь госпожа Ева нас боится, — с досадой заметил Михаил и поцокал языком. — Или не боитесь? — спросил он у девушки, глядя в её небесно-голубые глаза.
— Боюсь, но не Вас, а за Вас.
— Нет, за нас бояться не надо, лучше за себя опасайтесь, — весело заметил Гавриил и отпил чай из своей кружки.
Вообще близнецы начинали всё больше и больше нравиться Еве. Сначала они показались ей надменными «павлинами», но затем она поняла, что это скорее добродушная наглость и склонность к дружескому подтруниванию, чем действительное высокомерие. В братьях каким-то чудесным образом сочетались исключительное юношеское озорство и абсолютно взрослая серьёзность, и хотя Ева никогда раньше их не встречала, ей почему-то казалось, что они могли бы стать хорошими друзьями.
— Что ж, Савва, — на этом слове Гавриил сделал особое ударение, словно передразнивал Саваофа Теодоровича, — благодарю за прекрасный приём, однако нам пора.
— «Савва»? — непонимающе переспросила Ева, обернувшись на Саваофа Теодоровича. Тот лишь шуточно закатил глаза.
— Ну да, Саваоф — Савва. Вы его так не называете? — спросил Михаил, обуваясь и тихо напевая под нос какую-то мелодию. Ева уже хотела было высказать всё, что она думает по этому поводу, но передумала.
— Ева, ты не могла бы сейчас подняться к Аде? — обратился Саваоф Теодорович к девушке, когда близнецы уже полностью оделись и собирались уходить. Та понимающе кивнула, попрощалась с братьями и ушла на второй этаж, про себя отмечая, что мужчина вдруг почему-то обратился к ней на «ты».
— И давно ты просто так приглашаешь на бал людей? — спросил Гавриил, когда где-то наверху приглушённо хлопнула дверь.
— Ну давай, скажи это, — мрачно произнёс Саваоф Теодорович, глядя мимо лиц братьев в черноту коридора. Там что-то зашевелилось, и уголок его тонких губ слегка приподнялся в коварной усмешке, однако ни один из близнецов этого не заметил.
— Что именно сказать? — легкомысленно переспросил Михаил, увлечённо рассматривая ногти на правой руке. — «Небеса ведут, небеса выигрывают…»
— Не прикидывайся дураком, ты прекрасно понимаешь, о чём я.
— Что тебе ничего не светит? Отчего же? Как по мне, всё сияет ярче некуда. «Небеса никому никогда не проигрывают…»
— Но ведь вы её не отдадите.
— Конечно, не отдадим. «Потому что они, они Небеса…» Однако учитель не может выучить теоремы за ученика, это исключительно его инициатива. Мы задали ей направление, а дальше уже она сама решает, оставаться на стороне добра или примкнуть к тьме. «На Небе только ангельские голоса…» Пока обстоятельства таковы, что Рай стоит за неё горой. Однако это не мешает ей любить того, кого она пожелает, — плутовски улыбнулся Михаил в ответ на испепеляющий взгляд Саваофа
— К чертям любовь… — про себя пробормотал он, но Гавриил услышал.
— На твоём месте я бы так не спешил. Как говорят у нас…
— … «Пути Господни неисповедимы», знаю. А теперь проваливайте. Рад был повидаться.
После такого весьма странного и не очень вежливого прощания дверь за близнецами закрылась, и чернота, до этого скромно ютившаяся в уголочке, выпрямилась в полный рост. Саваоф Теодорович плотоядно улыбнулся.
***
Ева поднялась на второй этаж и нерешительно замерла у двери в детскую, прислушиваясь к звукам внутри. Странное чувство: не виделись всего три дня, а ощущение, будто прошла целая вечность. Ада что-то тихо напевала себе под нос, иногда задумчиво замолкала, и тогда слышались её отчётливые приглушённые шаги, словно она в глубоких мыслях мерит комнату кругами. Затем последовал звук открывающегося окна и чьи-то голоса; на миг Еве стало страшно, потому что кроме детского, тонкого голоса совершенно отчётливо слышался низкий, грубый, мужской.
Девушка рывком открыла дверь в детскую, однако никого, кроме Ады, там не оказалось. В распахнутое настежь окно лезли чёрные, покрытые густой зелёной листвой ветви, словно чьи-то длинные руки, стучали по подоконнику в попытке достать до маленькой девочки, что стояла буквально в паре сантиметров от их хищных лап. Сама Ада, в голубом ситцевом платьице, развивающимся на ветру парусом маленькой лодочки на озёрной глади, завязанными в косички чёрными волосами, яркими зелёными глазами, сияющими на её детском лице, словно два больших изумруда, испуганно смотрела на Еву, явно не понимая, чем вызвана подобная реакция со стороны девушки, а та, в свою очередь, не менее испуганно смотрела на ребёнка, параллельно оглядывая комнату в поисках посторонних людей. Никого.
— С кем ты только что разговаривала?
Ада ничего не ответила, только виновато скосила глаза в сторону окна, за которым на ветру бились со всей силы в стену чёрные ветки дерева.
— С дядей Бугименом.
Ева напряжённо поджала губы. Объяснение, что это всего лишь выдумка, уже не прокатит, в первую очередь для неё самой — столько уже она повидала и натерпелась.
— Я закрою окно, если ты не против.
— Нет! — воскликнула Ада, когда Ева уже взялась за ручку. — Я же уже объясняла тебе: дядя Бугимен приносит мне игрушки, а как он попадёт в комнату, если окно закрыто?
— Через дверь! — отрезала Ева, и оконная рама захлопнулась, придавив пару тонких веточек.
В дверь постучали.
Постучали громко, настойчиво и крайне агрессивно. Ева подумала, что, возможно, то, что она только что сделала, было её роковой ошибкой, потому что потом начался самый настоящий ночной кошмар.
Естественно, тот, кто так крайне настойчиво стучался, не обладал особо долгим терпением, поэтому после того, как дверь испытали на прочность кулаками, в ход пошли… Ева не могла знать, что именно, но явно не руки, потому что спустя пару таких ударов в дереве пошли трещины и на пол упало несколько отлетевших щепок. За окном оглушительно прогремел гром, однако Ева не обратила на него совершенно никакого внимания, потому что судорожно пыталась сообразить, что ей уберечь Аду и спастись самой. Девушка уже было потянулась снова открыть окно, чтобы в случае чего выпрыгнуть наружу, как вдруг Ада дёрнула её за рукав и указала на свою кровать: