Пристрелочник
Шрифт:
На самом деле всё просто — хлебное поле, когда колос вымахал и наливается, наиболее удобная цель для диверсии. Жильё запалить труднее.
Дальше, как обычно, объективные законы социально-общественного развития сработали персонально: нагадил? — Получай.
Живчик вернулся — стал пакостников… прямо скажу — истреблять. Я уже говорил: он человек позитивный, но мягкотелостью не страдает.
Всё это я понял чуть позднее. А тогда я сидел возле голого Ильи Муромца, которого обрабатывала негромко матерящаяся на своих подручных Марана, поглаживал по плечику прижавшегося к моему боку мальчишку. Накаченный успокоительным, он,
Я восхищаюсь коллегами-попандопулами! Нет, я от них просто балдю! И — обалдеваю! Они же, мать их, не ругавшись, всё знают! Не только про законы физики или, там, даты солнечных затмений, но и где, когда, сколько, как… вооружённых врагов, откуда явятся.
«Сюда не ходи, снег башка попадёт! Туда ходи» — им какой-то абориген всё заранее точно рассказывает!
Коллеги, подавляющая часть исторических событий — в историю не попала. Точнее — в известную нам историю. Вот сплавляется по Оке какой-то отряд каких-то национально-религиозных психов. Их нет ни в одной летописи! Ничтожный эпизод, недостойный внимания потомков. Но я-то, здесь и сейчас — совсем не потомок, я-то — этим придуркам современник! И резать меня будут — вполне по-современному — здесь, сейчас, насмерть. И — весь мировой прогресс всего человечества в моём лице.
В 21 веке мы даже названий богов этих людей не знаем. А здесь придурки, во имя каких-то сущностей… чиркнут-тыркнут и…
«И над могилою моей Гори-сияй моя звезда».Горючими слезами умывается скорбящая душа моя в глубокой печали о тяжкой судьбе непрогресснутого человечества. Человечество! Не бойся! Ты можешь на меня надеяться! Я не сдохну! Фиг вам — не дождётесь! Я выживу, и всех вас, хомнутых сапиенсов неоднократно… хомну и сапну! Всеми известными мне средствами и способами. И ещё придумаю!
А пока уточним оперативно-разведывательную информацию.
Наконец, малёк вырубился, у Ильи перестала кровь на губах пузыриться, и я пошёл собирать своих… военачальников.
— Итак, господа-товарищи. Живчик… Виноват — князь Муромский Юрий побил мятежников. Часть из них убежала на восток, в мордву, часть на запад, в мещеру. Самые упёртые — бегут по Оке. Численность беглецов… от полусотни до полутысячи. Вооруженность… разная. Есть удальцы из эрзя, есть, кажется, мастера из сувашей и булгар. Есть свои — подготовленные и обученные. Остальные — местные смерды и разнородные придурки. Кого сколько — неизвестно. Когда придут — неизвестно. Будут ли высаживаться — неизвестно. Предполагается, что беглецы постараются прорваться в Волгу и уйти вниз. Но это — «вилами по воде». Князь идёт следом. Просит задержать крамольников. Какие будут предложения?
— Князя — нахрен.
Мда… История с Любавой и последующие… приключения, принёсшие мне прозвище «Княжья Смерть», сильно подействовали на мировоззрение Чарджи. Он до сих пор казнит себя за то, что я — осмелился прирезать обкорзнённого пакостника, а он… — табу не позволило. Не смелости не хватило, а просто не подумал о такой возможности. А теперь это выглядит как… как трусость?
— Чарджи, нам здесь жить. Муромский князь — сосед. Не уважить…
— У нас три… ну, четыре десятка бойцов. Отроков. Недорослей. Против полтыщи… Побойся бога,
Вот уж чего никогда не делал, так это — «побойся бога». Чего его бояться? «Даже волос не упадёт с головы без божьего соизволения». Если всё — и хорошее и плохое в мире — божий промысел, то «будет что будет». «И что положено кому — пусть каждый совершит». А страх — только мешает.
— Ивашко, запомни накрепко: готт мит унс. С нами бог. И Пресвятая Богородица. Их не надо бояться, им надо помогать. Поэтому…
Сказанное — ересь. Русское народное пожелание — обратное: «Бог — в помощь». Но при нашем русском исконно-посконном языческом христианстве… — если очень хочется, то можно.
«Ближники» мои молчат. Николай открыл, было, рот, но передумал. И это правильно — твоё время придёт, когда трофеи собирать будем. Гражданские помалкивают — дела воинские. Яков — молчун «лаоконический», Любим и Ольбег — молоды ещё. Тогда — сам.
Собственно говоря — выбора-то нет.
— Первое: поднять бойцов. И — охотников. Кто своей охотой надумает. Терентий, желающих — вооружить. Ивашко — годность проверить. Второе: Чарджи — дозорных на верхний край Дятловых гор. Третье: гражданских поднять, всё майно с берега убрать. Лодки — от воды под обрыв. Прибраться на пляжу. Спешно. Терентий, Николай — присмотреть. Четвёртое… сам бой… Факеншит… Сколько ворогов — неизвестно. Если с полтысячи — сидим на горах, смотрим на проходящих. Улыбаемся и машем. Храбростью — не хвастать. Если они лезут на берег — бьём сверху. Держимся до подхода муромских. Если сотня-две… Тремя-четырьмя лодками идём навстречу, бьём издалека стрелами, близко не подходим — перестреляют. Клинки в бою — признак поражения. Отжимаем их к Гребнёвским пескам. Потом придёт Живчик — пусть сам с ними разбирается. Лодки — проверить.
Я внимательно оглядел свой совет. Наиболее полное согласие с моими умственными построениями видно в обожающем взгляде Курта. А, сходно смотрят Алу и Ольбег. Остальные… А куда они денутся? С этой «подводной лодки типа Всеволжск».
— Вопросы? Тогда начали.
Снова — фактор времени. И «повешенное прежде на стену ружьё» — обученные сигнальщики. Едва самый дальний пост выскочил на Соколову гору, едва сыскали там подходящую высокую сосну и проверили связь с соседями, как мимо по Оке, в предрассветном сумраке пошёл караван мятежников.
Связь — великая вещь! Часа за два до подхода противника я уже довольно чётко знал — с чем нам предстоит иметь дело. Они ещё не видели Стрелки, а я уже представлял себе эту… толпу плавсредств.
Два десятка ботников с парой-тройкой человек в каждом. Десяток разнокалиберных лодок покрупнее. И три здоровенных плота-дощаника. В которых нет досок.
Россия, итить ять! «У меня на сарае написано — х…, а там — дрова».
Плоты, с обозначенными носами и бортами из брёвнышек. Каждый из которых тянет пара лодок.
Мы довольно долго скрытно поджидали пришельцев на берегу. Наконец, их вынесло на гладь реки перед нами. Навскидку первая оценка подтверждается: до трёх сотен, большинство — гражданские.
По команде бойцы попрыгали в лодки, нас выпихнули в реку, и мы пошли.
«На бой кровавый, святой и правый…».В смысле: по просьбе уважаемого человека.
Глава 362
Моя лодейка стояла выше всех по Оке. Когда мы начали — передовой ботник противника уже дошёл до уровня самой дальней моей лодии. Так что наш удар был не столько встречным, сколько фланговым.