Присвоенная
Шрифт:
Спрашивая себя об этом, я не могла не поразиться прихотливым изгибам судьбы. Как случилось, что это вообще стало меня волновать? Что я стала сопереживать его тревоге? Я пропустила этот момент. Как смог этот монстр зацепить мое сердце? Ведь его суть не изменилась. Он оставался тем, кто забрал меня у родителей, кто заставил меня смотреть на ту бойню, оставившую сотни кошмаров после себя. Несмотря на его любовь, он был тем, кто так безжалостно ломал меня (чтобы добиться послушания?). Может, причина была в том, что его любовь была нечеловеческой, и это многое если
А ведь он стал мне дорог…
Красавица в зеркале зло тряхнула головой. Ненавижу боязнь неизвестного! Наступила пора встретиться с этим лицом к лицу.
И, еще раз полюбовавшись на себя для поднятия боевого духа, я зафиксировала на губах ослепительную улыбку и вышла из гардеробной…
Кристоф застыл у окна в той же беспокоившей меня позе: руки сложены за спиной, плечи напряжены. Весь в тревоге.
И я решила отвлечь его любой ценой. Красться не имело смысла, и я нарочно звонко стучала каблучками по лестнице, недоверчиво вспоминая, как боялась ступить на нее впервые. Но он не оборачивался, даже со спины производя необыкновенно сильное впечатление: высокий, элегантный, подтянутый…и мой. Я улыбнулась еще шире.
— Эй, мужчина! — воскликнула я игриво, подходя к нему и предвкушая его реакцию. — Взгляните на вашу даму!
— Моя дама, как всегда прекрас… — холодный, почти равнодушный голос прервался, как только он увидел меня, обернувшись.
Его не спасла ни быстрота восприятия, ни скорость мышления. Ну, наконец-то! В его глазах не осталось места тревоге и переживаниям — только желанию. Я ощутила кожей, как его взгляд прошелся по мне, посылая миллион крохотных вспышек удовольствия. И его лицо озарилось тонкой улыбкой. Нет, он не потерял дар речи. Он просто растягивал удовольствие от созерцания, а затем точно так же, медленно, наслаждаясь каждым мгновением, подошел и взял меня за руку.
— Никогда не видел тебя такой.
— Какой?
— Ослепительной, — и из-под замка его души выскользнуло: — Как же долго я ждал этой улыбки, Диана…
Вдруг я почувствовала необыкновенное раздражение и хмуро посмотрела на дверь. Все давно собрались, и нам нужно было идти. К дьяволу этот бал! Я хотела быть лишь с ним.
— …Но пойти все-таки придется, — понимающе усмехнулся Кристоф и, пальцем приподняв мой подбородок, добавил: — Надо дать и остальным возможность полюбоваться такой красотой. Пойдем, Диана, нас уже ждут…
Переплетение голосов, музыки, звона бокалов становилось ярче с каждым шагом. Плавное течение приглушенных разговоров то и дело прерывалось тихими аккордами разнотонального смеха — гости уже успели осмотреться и теперь активно общались между собой.
Их было много.
— Боишься? — Кристоф остановился, и посмотрел на меня с прежним беспокойством. От полного зала нас отделяло всего несколько шагов.
— Нет, — это была правда, мне не было страшно, и, улыбнувшись, я объяснила, почему: — ведь ты рядом.
Он коснулся моей щеки, отдалив весь мир на мгновение…
— Ты даже представить не можешь, как приятны мне твои слова, — обжег улыбкой и повлек за собой к лестнице, спускавшейся в зал, снова включая окружающую нас реальность на полную громкость.
И
Огромный зал, в котором я бывала много раз, стараниями Мойры изменился до неузнаваемости. Нереальное ощущение удвоения пространства, чуть не сбившее меня с ног в первое мгновение, вскоре объяснилось зеркалами, покрывшими целую стену. Но в следующую секунду от них мое внимание уже отвлек пол, который выглядел так, будто был сделан из чистого золота. Такой же стала и лестница, по которой спускались мы с Кристофом. Как это было сделано? И когда? Скрытые источники света, мягко освещавшие зал, удивительно гармонировали с бесчисленными старинными канделябрами. Темно-красные толстые свечи капали кровью на золото пола…
От созерцания этого великолепия меня отвлекло царапанье бесчисленных острых взглядов. Их обладатели еще оставались смутными фигурами, заполнявшими зал, но я уже ощутила их особое внимание ко мне. И вспомнив предупреждение Кристофа о том, что меня, несомненно, будут испытывать на «соответствие», я поклялась себе, что ему не придется стыдиться моего присутствия.
Прислушиваясь к его близости, опираясь на его сильную руку, я заставила свое сердце биться спокойно и размеренно. Я превратила лицо в надменную маску, скрывшую мое смятение. Боковое зрение подсказало, что теперь мое выражение лица было таким же, как и у Кристофа.
И только потом я поняла, насколько было тихо. Несмотря на огромное количество гостей, звук падающих капель воска звенел, как в пустой пещере. Но как только наши ноги коснулись пола, полилась музыка, и нас стали приветствовать ожившие статуи. Традиция, без сомнения.
Кристофу кивали, говорили комплименты, кланялись, но смотрели …на меня.
«…твое появление — причина, достаточная, чтобы это равновесие нарушить…»
Удивительно, насколько разной была их одежда: камзолы и кринолины без стеснения соседствовали со смокингами и вечерними платьями. Бриллианты, рубины и сапфиры прошлого не стыдились современных минималистических украшений.
Они вне времени, поняла я.
Просто каждый выбрал то, что ему больше нравилось. И выберет вновь, пройдя сквозь будущее неизменным, как Кристоф. А я…
— Ваша дама прекрасна.
— Как и все, что меня окружает…
Эти яркие индивидуальности не могли составлять стаю, было ясно видно — они собрались только ради сегодняшнего дня. Среди них память выхватывала лица знаменитостей, кого-то, к своему удивлению, я запомнила по опере, иных видела впервые. Было много женщин. Они не отличались неземной красотой, но было в их лицах что-то, делающее мое присутствие здесь неуместным…
— Вот, Диана, те, кто правит этим миром, те, кто пасет стадо, — и снова улыбка, обращенная неизвестно к кому, — владельцы несметных состояний, убежденные рабовладельцы,…и, конечно же, мои почетные гости!
Кристоф говорил негромко, обращаясь лишь ко мне, и «почетные гости» вежливо занимались друг другом, подчеркнуто не обращая внимания на нас, стоявших в центре. Только иногда я ловила насмешливый взгляд, напоминающий, что каждое слово было услышано. Свидетельствующий, что все сказанное — правда.