Присяга Российской империи
Шрифт:
Взрыв сорвал фанерную оболочку с тяжелого продолговатого боеприпаса — но не повредил небольшой черной коробочки, приклеенной к его боку. Через несколько мелких отверстий внутрь коробки стала проникать вода, заполняя свободное место между тонкими свинцовыми пластинами. Морская вода — соленая, электропроводная, легко заменяющая электролит. Поэтому на залитых прозрачным клеем выводах водозаливной батареи типа «Маячок» появилось напряжение, вдохнувшее жизнь в очень простенькую микросхему, обычно называемую просто часами. Вот только индикаторной панели к микросхеме
Правда, на борту ракетоносца «ТУ-160» об этом никто не знал.
— Товарищ подполковник, — взмолился Илья, — мне можно встать? Ноги уже затекли, и попа вспотела от этой резины.
— Вставай, разомнись, — разрешил командир корабля.
Ралусин поднялся — покрутил руками, повилял задницей, разгоняя кровь, сделал несколько приседаний. Выглянул в окно. За окнами кабины с сумасшедшей скоростью мелькали макушки деревьев — так близко, что у майора возникло ощущение, будто он несется на лыжах по крутому склону.
— И что теперь? — поинтересовался он.
— Полет по плану, — зевнул подполковник. — Под нами восточный Тимор. Тут что-то вроде местной «горячей точки», так что приличной ПВО быть не может. Да и неприличной тоже. Сейчас выскочим в море Банда. Сиречь внутреннее море Индонезии. Появления здесь авиации чужих государств наверняка не ожидается. Но даже если кто-то за воздухом и следит, пользы будет мало. Люди живут на островах, поэтому кораблей, корабликов и лодок здесь больше, чем людей на первомайской демонстрации. Любой радар засветками забьют. Идем мы на бреющем, отражающая поверхность у нас маленькая. Не сочтите за самоуверенность, но заметить нас в такой обстановке физически невозможно. Старший лейтенант Гузафаров, разрешаю вам отдых пять часов… Или сколько там у нас топлива осталось?
— Пятьдесят тонн, командир.
— Ну, значит тебе на отдых хватит. Иди, ложись.
Остров остался позади, и подполковник Горин опустил самолет еще ниже, мчась над ровным морем на высоте метров пятнадцати — едва не задевая брюхом мачты яхт и рыбацких баркасов, рубки паромов и снующих во все стороны катеров. Нарастающий рев, молниеносно промелькнувший над головой стремительный силуэт, угасающий на горизонте рокот — вот и все, что успевали заметить пассажиры кораблей и местные рыбаки.
— Командир, есть связь со спутником, — буднично сообщил капитан Кимицко. — Координаты цели: ноль-ноль. Спутник ее не видит, цель уничтожена.
— Отлично, Руслан. Экипаж, благодарю вас за отлично выполненную работу. Задание правительства выполнено.
— Служим России, — нестройно ответили капитаны Лукашин и Кимицко.
Как ни странно, особой радости они не проявили. Может быть после гонки с австралийским перехватчиком сообщение по радио выглядело слишком буднично и отстранено, возможно летчики уже «перегорели», успели устать. А может, теперь перед ними вплотную встал вопрос завершения полета — аварийная посадка. Илья вздохнул, вернулся на тюк с лодкой, откинулся на стенку и закрыл глаза.
— Командир, проходим Моротай, — услышал он сквозь дрему голос штурмана-оператора. —
— Понял, выполняю. Как у нас с топливом?
— Двадцать пять. Еще полетаем.
Неожиданно в тесной кабине раздалось тонкое пиликанье. Офицеры закрутили головами.
— Если я не сплю, конечно, — заявил Кимицко, — то это звонит телефон. А ну, признавайтесь, кто втихаря линию сюда протянул.
Илья, спохватившись, вскочил со своего места, достал зажатый между тюками с минералкой портфель, открыл, включил спутниковую трубку, поднес к уху:
— Слушаю.
— Это вас некий Павел Александрович беспокоит, — услышал он знакомый голос. — Проверьте электронную почту, пожалуйста.
Тут же послышались короткие гудки.
С полминуты Илья соображал, почему ему вдруг решил позвонить лично государь? Потом понял — Женева! Звонок из Швейцарии, если его отследят, ничего не прояснит относительно принадлежности самолета. А что касается электронной почты, так интернет — это вообще джунгли непролазные.
Ралусин достал ноутбук, соединил его кабелем с телефоном, включил, дождался загрузки, вызвал почтовую программу. Секундой спустя перед ним открылось короткое сообщение: «Окинори. Южнее 300».
— Что вы там суетитесь, товарищ майор? — полюбопытствовал Кимицко.
— «Окинори. Южнее 300», — вслух прочитал Илья. — Чтобы это значило?
— Окинори, это мелкий одиночный островок в Тихом океане, между архипелагами Рюкю и Марианскими островами, принадлежность Японии, — после короткой паузы сообщил штурман-оператор. — «Между» означает, что от тех и от других расстояние примерно тысяча верст. В общем, открытый океан, дикие места. Между прочим, от Владивостока две с половиной тысячи километров. Может, там и вправду спасатель крутится?
— Да, я уже поверил, — хмыкнул Горин. — Прямо так грудью через льды к нам и кинулся… Ладно, штурман… Мы туда дотянем?
— Удаление тысяча девятьсот. Еще тонн шесть в баках останется.
— Курс на указанную точку?
— Тридцать три, командир.
— Ладно, вода везде мокрая. Выполняю курс тридцать три. А вы, товарищ майор, чем бездельем маяться, разогрели бы нам обед. У меня в рюкзаке трехлитровая банка с борщом, кастрюля там же. Управитесь?
— Запросто.
«Белый лебедь» легко качнул крыльями, доворачивая на север и помчался к крохотному клочку земли, потерявшемуся среди океанских просторов.
Обед занял примерно тысячу двести километров. Первыми, еще над Индонезийским архипелагом, поели Горин с Ралусиным, последним, за пятьсот верст от намеченной точки встречи — Алим Гузафаров, сонно протирающий глаза. В шестнадцать часов по московскому времени или в двадцать два часа по местному времени экипаж вновь занял свои места.
Машина шла в экономичном режиме — на оптимальной высоте в девять тысяч метров, с крейсерской скоростью восемьсот километров в час. Океан далеко внизу уже погрузился в ночной мрак, но «ТУ-160» еще купался в розовых предзакатных лучах.