Присягнувшие Тьме
Шрифт:
Со времени моего визита в Ватикан я не подавал никаких признаков жизни. Кардинал продолжал:
— Возможно, вы переметнулись в другой лагерь?
Это был прозрачный намек на мое пребывание в Польше.
— Я не принадлежу ни к какому лагерю, — ответил я твердо. — Я иду своим путем. Когда я узнаю правду, я сообщу ее вам.
— Что вам уже известно?
— Дайте мне еще несколько дней.
— Почему я должен вам верить?
— Ваше преосвященство, я позволяю себе настаивать. Я близок к главному открытию. Я занимаюсь новым «лишенным
— Как его имя?
— Через несколько дней.
Кардинал хрипло усмехнулся.
— Я еще вам доверяю, Матье. Не знаю почему. Что вы хотите выяснить?
— Вы расспрашивали Агостину Джедду о ее предсмертном опыте?
— Разумеется. Мои специалисты провели с ней несколько бесед.
— Она вам говорила о том, кого видела в глубине туннеля?
Я почувствовал, что он колеблется.
— Что вы хотите знать? Спрашивайте прямо.
— Как выглядел собеседник Агостины?
— Она говорила о бледном молодом человеке, очень высоком. По ее словам, он парил в туннеле. Подобно ангелу. — Он повторил с оттенком удивления: — Ангел — это ее собственное выражение.
— Она не говорила о старике?
— Нет.
— Она не упоминала о светящихся волосах?
— Нет. Это описание, которое вам дал ваш «лишенный света»?
Я проигнорировал вопрос:
— В этом ангеле не было ничего устрашающего? Никакой зловещей черты?
— То есть вы хотите сказать, что это чудовище. По словам Агостины, у него отсутствовали веки, а рот был растянут зажимами, какими пользуются дантисты. Все зубы торчали наружу, острые, как клинки. Я вспоминаю еще одну деталь… Она упоминала что-то похожее на искусственный член, огромный, из алюминия… Или фантастический гульфик. Вы встречались с Агостиной: вы знаете, какими нездоровыми желаниями она одержима.
— Это все? Никаких других ужасов?
— Вам этого недостаточно? Ее описание было очень точным. Само по себе это уже ново.
— Ново?
— Вспомните: прежде «лишенные света» не могли описать своего искусителя. Теперь их память удерживает подробности. Это одна из сторон происходящей перемены.
— А почему, по вашему мнению, каждый из этих людей изображает дьявола по-своему, совсем не таким, каким мы привыкли его представлять?
— «Легион имя мне, потому что нас много». Сатана любит принимать разные обличья. Но сущность всегда одна.
— Каждый «лишенный света» видит особое существо, словно специально созданное для него.
— Что вы хотите сказать?
— Этот образ мог прийти к ним из их прошлого. Своего рода психическая конструкция, собранная из их воспоминаний.
— Мы об этом думали. Мы исследовали историю Агостины. Никого похожего на бледнолицего ангела. Никаких ртов с расширителями и зубами вампира. К чему вы клоните, Матье? Вы полицейский. Так работайте на земле.
— Мы на ней, матушке, и находимся, ваше преосвященство. Я вскоре вам снова позвоню.
Я стал рыться в своих записях. Фуко оставил мне координаты психиатра Раймо Рихиимяки:
Послышался гудок. Выпал ли уже в Таллине снег? Я ничего не знал об этой стране, кроме того, что она — самая северная из стран Балтии. Я представил себе серые берега, черные скалы, темное и ледяное море.
— Хеллоу?
Я назвал себя по-английски. Мужчина свободно продолжил на том же языке. Он уже разговаривал с Фуко. Он был в курсе нашего расследования и был готов мне помогать. Слышимость была хорошая. Словно отполированная морским ветром. Я тут же задал ему вопрос о предсмертном опыте Раймо.
— У него были какие-то воспоминания, — подтвердил психиатр.
— Он вам описал того, кто ему являлся?
— Раймо говорил о ребенке.
— О ребенке?
— Скорее о подростке. О ком-то очень юном, толстеньком, плавающем в темноте.
— Описал ли он вам его лицо?
— Насколько помню, да. Раздавленное лицо. Или изуродованное. Раймо говорил о свисающих клочьях мяса. Морда окровавленного бульдога…
Еще один кошмар. Но ничего общего со стариком Люка и с ангелом Агостины. У каждого «лишенного света» свой собственный демон.
Я продолжил свою мысль:
— Не думаете ли вы, что это видение было ему внушено кем-то из его окружения?
— Каким образом?
— Может, из памяти выплыл чей-то забытый облик, искаженный бредом?
— Нет, я интересовался его прошлым. Никого похожего рядом с ним никогда не было. Да и разве такой кошмар встречается в реальности?
Мой психоаналитический след завел в тупик. Валтонен продолжал:
— У вас есть другие свидетельства подобного рода?
— Да, несколько.
— Мне было бы интересно с ними познакомиться.
— Ради бога, только чуть позже. Когда у меня будет больше времени, я пошлю вам всю документацию. Обещаю.
— Спасибо. У меня последний вопрос.
— Говорите.
— Все ваши другие свидетели стали убийцами?
Я подумал о Люке. И против воли, о Манон. И сухо ответил:
— Нет, вовсе нет.
— Тем лучше. В противном случае это походило бы на эпидемию бешенства.
Поблагодарив его еще раз, я разъединился.
14 часов
Пора было подбивать бабки. По-настоящему браться за расследование и завершать его.
Пора было допросить Люка.
98
Теперь Люк находился в специализированном клиническом центре Поль-Гиро в Вильжюиф. В данном случае слово «специализированный» было эвфемизмом, означавшим «психиатрический». Люк сам подписал распоряжение о помещении в эту лечебницу на «непринудительное лечение», то есть он мог выходить когда хотел.
15 часов