Присягнувшие Тьме
Шрифт:
Надо снова изучить дело Ларфауи.
Надо пойти по следу ибоги.
Но сначала необходимо проверить, состоятельна ли моя гипотеза в медицинском отношении.
103
Мне на ум пришло одно имя: Эрик Тюилье.
Невропатолог, занимавшийся Люком после его перевода в Отель-Дье.
Я посмотрел на часы — 1 час 30 минут. Набрал телефон больницы и попросил соединить меня с доктором Эриком Тюилье. Один шанс из десяти, что этой ночью
Он действительно был там, но позвать его не могли — позвонить ему в отделение было невозможно. Я разъединился, не оставив сообщения, и уже шел к Отель-Дье, до которого было не более пятидесяти метров.
Снова реанимационное отделение.
Я остановился при входе в коридор, за стеклянными дверями. Зеленоватый свет, аквариумные блики. Запах скипидара и дезинфицирующих веществ. Я довольствовался тем, что изучал эту гнетущую обстановку, подстерегая невропатолога, который должен был выйти из одной из палат.
В коридоре появилась тень. Я узнал свое привидение, несмотря на халат, маску и бахилы. Едва Тюилье вышел из двери, я поздоровался с ним. Он опустил маску, нисколько не удивленный. В этот час и в этом отделении никто ничему не удивлялся. Он скинул халат.
— Что-то срочное? — спросил он, скатывая в ком бумажную одежду.
— Для меня — да.
Он бросил ком в мусорный ящик, привинченный к стене.
— Я просто хотел поговорить с вами об одной из моих теорий.
Он улыбнулся:
— И это не может подождать до завтра?
Я ответил на его улыбку. Передо мной снова предстал школьник-отличник, которого я уже встречал в начале расследования. Оксфордский воротничок и маленькие очечки, куцые вельветовые брючки.
— Здесь можно курить?
— Нет, — ответил Тюилье. — Но и я от одной не откажусь.
Я протянул ему пачку. Невропатолог присвистнул с восхищением:
— Без фильтра? Это контрабанда или как? — он вытащил сигарету. — Я даже не знал, что их еще можно где-нибудь найти.
Я тоже взял сигарету. Как полицейский, я знал, насколько важно правильно начать разговор. Взаимопонимание часто устанавливается с первых минут. Этой ночью чары подействовали. Мы были настроены на одну волну. Тюилье указал на приоткрытую дверь у меня за спиной:
— Пойдемте туда.
Я пошел за ним, и мы оказались в комнате без окон и мебели. Чулан или просто курилка.
Тюилье уселся на единственную скамью и достал из кармана металлическую коробочку из-под леденцов — принадлежность курильщика.
— Ну так что за теория?
— Я хочу поговорить с вами о видениях Люка Субейра. О которых он поведал нам сегодня утром.
— Жуть. А ведь я всякого насмотрелся.
Я кивнул:
— Прежде всего, вопрос хронологии. Люк описал нам свое ментальное путешествие как нечто происходившее, когда он тонул.
— Не исключено. Он мог спутать две фазы: потерю сознания и реанимацию. Это часто случается.
— А если галлюцинация была у него позже, пока в мозгу еще не все… устаканилось?
— Я не очень хорошо вас понимаю.
— Я пытаюсь выяснить, не был ли негативный предсмертный опыт кем-то спровоцирован.
— Как это?
— У меня подозрение, что ему сделали своего рода… ментальное «впрыскивание».
— Каким образом?
— Скажите мне сразу, существует ли такая возможность.
Невропатолог выдохнул облако бесцветного дыма, выигрывая время для размышления. Казалось, мой вопрос его позабавил.
— Любого можно накачать наркотиками. Или загипнотизировать. Сегодня утром Зукка это великолепно продемонстрировал. Он явно управлял мозгом Люка.
— К тому же сознание человека, вышедшего из комы, чрезвычайно подвержено любому влиянию, не правда ли?
— Конечно. В течение нескольких дней реанимированный не в состоянии отличить сон от действительности. И память его подводит.
— Следовательно, Люк был бы прекрасным объектом для подобной манипуляции?
— Не знаю, правильно ли я вас понимаю. Получается, что кто-то вошел в его палату и ввел ему галлюциногенную сыворотку?
— Вот именно.
Лицо Тюилье приняло недоверчивое выражение:
— С практической точки зрения мне это кажется трудно осуществимым. Здесь у нас настоящий бастион, охраняемый двадцать четыре часа в сутки. Никто не может подойти к пациенту, не расписавшись в формуляре и не встретив медсестру.
— Никто. Кроме медработников.
— Вы это серьезно?
— Я думаю вслух.
Невропатолог загасил сигарету в своей коробочке.
— Допустим. Но какова могла быть цель подобного маневра? Напичкать наркотиками или загипнотизировать человека, который выходит из комы, — это все равно что пострадавшего в автокатастрофе столкнуть в пропасть. Для этого и в самом деле нужно быть садистом.
— Но теоретически такое не исключено.
Он искоса посмотрел на меня:
— У вас только подозрения или уже есть факты?
— Я думаю, что мой подозреваемый должен был использовать африканское растение ибога.
— Ну, вы слишком далеко заходите. Ибога — мощное психотропное средство. Чтобы галлюцинации сошли за негативный предсмертный опыт, ваш злодей должен был впихнуть в Люка это вещество, как только тот очнулся.
— Это возможно или нет?
— Нет, я не думаю. У ибоги имеются сильные побочные действия. Рвота, конвульсии. Люк бы вспомнил о таких последствиях. А к тому же проблема введения. Эту штуку обычно глотают и…