Притворщики
Шрифт:
— Ну что вы, вовсе нет! — запротестовала она.
— Да вы продрогли! Сегодня уже по-настоящему холодно. Давайте, что ли, шагу прибавим… А я-то оседлал любимого конька и не замечаю, что вы мерзнете!
Казьмин взял Полину за руку и повел сквозь невысокий кустарник к широкой аллее. Его ладонь была теплой и сильной.
Они пошли побыстрее. Казьмин не выпускал руку Полины, время от времени легко пожимал ее пальцы и то и дело заботливо поглядывал на нее.
— Да что вы так волнуетесь?
— Слава Богу! А то хорош бы я был! Если вы не против, я вам еще Шапель покажу. Занятное строение, а если наверх подняться, очень красивый вид…
Они подошли к обшарпанной башне, лет сто назад выкрашенной в морковный цвет. Поперек почти обвалившейся арки была натянута рваная металлическая сетка, на которой еле держалась ржавая табличка «Проход закрыт. Опасная зона». Казьмин, нимало не смущаясь, подошел к сетке, что-то подергал и отогнул.
— Прошу вас! Я пойду вперед, а вы за мной.
Полина вслед за Казьминым пролезла сквозь образовавшуюся дыру в сетке.
Наверх вели страшного вида крутые деревянные ступени, местами проломленные и разбитые чуть ли не в щепки.
— Ну что, полезем? — голос отозвался эхом.
— Я что-то не уверена, что это так просто. Тут все на честном слове.
— Я помогу. Я сотню раз это проделывал.
— А может быть не стоит? — несмело возразила Полина.
— Отчего же?
— Я слышала…
— Что вы слышали? — подозрительно уточнил Казьмин.
Полина вздохнула:
— Что физические нагрузки вам не на пользу.
Казьмин негромко рассмеялся:
— А-а, вот вы о чем! Благодарю за заботу. В моем кардиостимуляторе недавно заменили батарейку, и уж что-что, а взобраться на Шапель я еще смогу… Итак, я вперед, а вы следом за мной. Будьте осторожны.
Он принялся карабкаться по крутой лестнице. Полине ничего не оставалось, как лезть за своим неугомонным экскурсоводом.
Выбравшись на верхнюю площадку, Казьмин подал Полине руку и почти втащил ее к себе.
— Ну вот, и славно. Немного запылились, только и всего, — Казьмин часто дышал, но выглядел довольным. — Ну а теперь посмотрите вокруг.
Полина огляделась. В разрушенных оконных проемах действительно открывались шикарные виды на Екатерининский дворец, на Китайскую деревню и Большой каприз.
— Вы правы, это замечательно, — согласилась Полина.
Казьмин не ответил. Помолчав немного, он вдруг серьезно спросил:
— Откуда вы узнали о моей болезни?
— Илья рассказал.
— В самом деле? — удивился Казьмин. — Когда он только успел? Обычно он не раскрывает наши маленькие семейные тайны так легко.
— У вас очень заботливый брат.
— Да, — подтвердил Казьмин. — Мне с ним повезло куда больше, чем ему со мной.
После паузы он добавил с усмешкой:
—
— Да бросьте вы, — бодро сказала Полина. — Любовь к древним руинам — это, возможно, самая безобидная страсть на свете…
— Если бы, Полина, если бы… — Казьмин покачал головой. — Я все-таки расскажу вам… Дело это давнее. Мы были молоды, бедны и не очень счастливы. Жена сидела дома с ребенком, я заканчивал институт и пытался прокормить семью. Я наделал тогда много ошибок, но потом мне удалось сделать правильный профессиональный выбор. И наконец, однажды после года каторжного труда я получил первые «большие деньги» и взял отпуск. Мне ужасно хотелось отдохнуть по полной, дать себе расслабиться, да и просто отпраздновать удачный перелом в своей жизни. И на что я потратил деньги, как вы полагаете?
— Рискну предположить, что на руины.
— Ну, почти, — вздохнул Казьмин. — Я купил две путевки в Карпаты, для себя и жены. В программу входило посещение древних монастырей, замков и всяких исторических мест. У меня просто слюнки текли в предвкушении волшебного отдыха. Я даже предположить не мог, что жена… Короче говоря, мне было заявлено, что шататься по всяким древним дырам недосуг, потому что — а дело было в июне — нужно посадить на тещиной даче три теплицы огурцов. Я пытался объяснить жене, что себя нужно иногда баловать, что осенью, если ей и теще приспичит, я куплю им самосвал огурцов, и пусть развлекаются…
— Вы не могли перенести отпуск?
— Не мог, — грустно кивнул Казьмин. — Тогда я не был директором собственной компании. Мне было всего двадцать четыре, я работал на людей, затеявших перспективный серьезный бизнес, и поблажек там никому не давали.
— Жена не поняла этого?
— Не поняла. Путевки пришлось сдать. Мы пережили несколько невыносимых сцен, после которых она с сыном провела остаток лета у своих родителей и ко мне больше не вернулась. Через год мы развелись. Из-за огурцов. Или из-за руин. В общем, из-за нежелания уступить. А вы говорите — безобидная страсть…
Полина почувствовала, что сейчас расплачется. Без всякой причины. Чтобы Казьмин не заметил ее пляшущих губ, она подошла к самому оконному проему и отвернулась, делая вид, что разглядывает Китайскую деревню.
— Что с вами? — обеспокоено спросил Казьмин. Его руки осторожно легли на плечи Полины.
— Знаете, Валерий Петрович, а ведь ваша жена всего лишь боялась поверить в то, что те первые «большие деньги» — не последние. Огурцы были… всего лишь дополнительной гарантией благополучия.