Притяжение
Шрифт:
— Где, Серёжа? Я же видела, что он прошёл в гостиную, — всплеснула она руками, даже не поблагодарив меня за помощь.
И мне опять неловко и опять закрадывается мысль, что мы зря приехали. Мне неудобно перед Русланом. Мои родители воспитанные и хорошие люди, но то, что происходит сейчас, меня удручает.
Но встать и уйти мне не даёт всё та затаённая надежда, что стерпеться, слюбиться. Они узнают Руслана поближе, и потихоньку примут его, и поймут моё решение.
— Он разговаривает по
Руслан помогает мне сесть за стол, и в очередной раз сжимает в своей большой ладони мои холодные пальцы.
Мама не говорит ничего в ответ, выходит из гостиной, и у меня вырывается отчаянный вздох. Боже, какая я жалкая. Тридцатипятилетняя дура, ищущая одобрения у своих родителей, за то, что позволила себе жить, так как захотела. За самобичеванием ожидаемо следует раздражение, и можно только догадываться о чём бы я додумалась, и что бы после этого сделала, если в этот момент, наконец, не появился папа.
45
— Я прошу прощения, звонили с кафедры, поздравляли, — папин голос врывается в мои разбушевавшиеся мысли.
— Не знаю, рассказывала, Виктория, или нет, но я почти тридцать лет преподавал в педагогическом, — продолжает он, подходя к накрытому столу, — на историческом факультете. Сегодня как с утра начались поздравления, так вот до сих пор.
— Ну, тогда, мы тоже присоединяемся, — говорит на это Руслан, так легко вливаясь в диалог, и протягивает папе, привезенный бренди.
Отец берёт коробку.
— Кальвадос, — присвистывает папа. — Угодили, — говорит довольно и протягивает Руслану руку.
Руслан спокойно пожимает ему руку, а мои разбушевавшиеся нервы успокаиваются.
Входит мама с корзинкой хлеба.
— Ну, наконец-то, Серёжа, — говорит укоризненно, и садиться напротив меня.
— Ну, Инесса, звонил Роднянский, — пожимает плечами папа, — его не остановить, ты знаешь.
— Да знаю, знаю, — мама отмахивается и переводит, наконец, взгляд на нас.
— Ну чего вы, сидите? Накладывайте салаты. Серёжа наливай, — тут она немного запинается, — Руслану…
— Спасибо, — отвечает Руслан, — но я за рулём, поэтому ограничусь водой.
Мама немного растерянно поджимает губы.
— Ну, хорошо, — говорит на это, и подставляет свою рюмочку папе, — тогда только мне и себе, Серёж.
Папа открывает бутылку красного вина, и, плеснув себе и маме, спрашивает у Руслана.
— Водишь, Руслан? Как давно?
Я, боясь спугнуть зыбкое перемирие, сижу тихо, как мышка. Только осторожно положив на тарелку Руслана салат, и баклажан, и снова замираю.
— Давно, ещё до армии, — отвечает Руслан, и в свою очередь наливает мне компот, а потом и себе.
— Служил? — опять вопрос.
— Да, срочная, потом по контракту.
—
Мы с мамой, сидим, не сговариваясь, не встреваем в разговор, не мешаем общаться мужчинам.
— Верно, помните. Не срослось, со службой.
— И чем же занимаешься?
— Строительством. Жилые застройки, загородные дома, комплексные проекты, — Руслан немного откидывается на стуле.
— Как прозаично, — фыркает мама, и я реагирую мгновенно, вспыхивая. Мне хочется его защитить. Кинуться на амбразуру. Что бы никто, не смел его даже, словом тронуть. Но только я открываю рот, чтобы высказаться, Руслан усмехается, а сам сжимает под столом мою коленку.
— Ещё как прозаично, — подтверждает он. — Счета, фактуры, сметы. Подрядчики, сроки, тендеры. Не возвышенно, но интересно, и довольно неплохой доход. Сейчас у нас довольно интересный проект. Спортивный комплекс, может, слышали, для местной хоккейной команды…
И Руслан пускается в описания специфики своей работы. Описывает перспективность данного проекта, говорит легко и непринуждённо, и я вдруг понимаю, как нелепо я выгляжу со своими порывами. Его не нужно защищать, он мне столько раз об этом говорил. Но у меня срабатывает какой-то инстинкт дикий. Мне хочется всем и каждому доказать, что мой выбор правильный. Что этот мужчина стоит того, чтобы развернуть свою жизнь, на сто восемьдесят градусов. Но Руслан сам прекрасно справляется. Мама хоть и строит из себя строгую недотрогу, видно, что слушает внимательно. Папа даже поддерживает беседу. И мне можно только расслабиться и получать удовольствие от вечера. Ну, или хотя бы попытаться.
— Вика, конечно же, нам рассказала, что случилось, — переводит папа тему, и мне становиться не по себе.
Руслан не любит говорить, про то, что случилось, и отреагировать может грубо, и мне бы не хотелось пошатнуть такое зыбкое перемирие.
— Но вижу, что ты прекрасно выглядишь, — продолжает папа.
Руслан ожидаемо сжимает губы в линию. Благодарить и как-то комментировать папино замечание он не собирается, и папа, видя это, задаёт следующий вопрос:
— Так и не нашли кто это сделал?
Ну, вот зачем он поднял эту тему, ведь он всё прекрасно знает, я же всё ему рассказала.
— Нет, — отвечает Руслан, и я слышу сталь в его голосе, и украдкой бросаю взгляд на него. — Но обязательно найду, — обещает после небольшой паузы, всё тем же холодным и твёрдым голосом, что всем нам становиться понятно, что это не праздное обещание, и что дальше развивать эту тему о не намерен.
Папа предлагает тост за здоровье, пытаясь сгладить неловкость, и все выпивают, после чего воцаряется небольшое молчание, потому что все едят.