Притяжение
Шрифт:
А он, выпрямившись, нависает надо мной, и продолжает массирующими и сильными движениями истязать моё лоно.
Смотрит так пристально, и в глазах его я вижу усмешку. Как бы я не старалась себя сдерживать, он видит меня насквозь. Слышит моё сбитое дыхание, ощущает жаркий аромат тела. Все признаки того, что я хочу его.
— Хочешь, кончит, царица? — подтверждает мои догадки своим вопросом.
И мне гордо не отвернуться, и не отказаться, никак не уйти от этого, потому что я очень хочу. Именно так, с его пальцами во мне и с этим пристальным
Я облизываю пересохшие губы, и выталкиваю из себя, вместе со стоном:
— Да!
И как только я это признаю, и расслабляюсь, направляю свои бёдра навстречу его пальцам, он замедляется, а потом и вовсе останавливается, и я, чувствуя, как он протягивает влажную полосу, по внутренней стороне моего бедра. Не до конца понимаю, почему он остановился. Мне кажется, что это продолжение игры. И я с надеждой жду, что он вернётся к начатому, к тому огню, что разжёг умелыми ласками.
Но Руслан, обхватив мою коленку, тянет ногу, к противоположной и соединяет их. Смотрит подозрительно спокойно, и меня это тревожит.
— Только этого не будет, царица, — говорит, обрамляя моё лицо, горячим дыханием, потому что склоняется к самым моим губам, и я ещё не до конца, поняв смысл его слов, тянусь к нему за поцелуем, а он кладёт мне на губы те самые пальцы, что только что, разжигали во мне огонь, и я чувствую аромат собственного возбуждения.
— Ты плохо себя ведёшь, и наказана! — заканчивает он, и отстраняется.
— Что? — я реально выпадаю в осадок.
— Мне пора, — вместо ответа говорит Руслан, смотрит на наручные часы, и видимо не собирается обращать внимание, на бугор на своей ширинке.
— Ты издеваешься? — я настолько потрясена его поведением, что меня не хватает даже на возмущение.
— Ну что ты, царица, всего лишь хочу преподать тебе урок, — снисходительно улыбается, — до вечера.
Руслан уходит, а я так и сижу, придавленная и растерянностью, и начинающей подниматься из глубин сознания злостью.
Видимо, гордость проснулась наконец-то!
Да как он смеет со мной так обращаться?
Я неосмотрительно поднимаюсь на ноги, и тут же сажусь. Лодыжка всё же болит. Я надеюсь там ничего серьёзного.
Через пару минут после ухода Руслана, стучат в дверь, и заходит Лев Борисович.
— Виктория Сергеевна, Руслан Заурович, поручил мне вызвать вашего водителя, что я уже сделал, и предупредить вас, что вы поедите в травм пункт, — говорит он.
Заботливый какой!
— Хорошо, Лев Борисович, — вымученно улыбаюсь охраннику, и понимаю, что помощь медика действительно не помешает.
В итоге дня, имею диагноз растяжение связок, охлаждающий компресс на ноге, и раздражение на Руслана.
41
— Руслан! О, Боже мой, Руслан!
— Мам!
— Руслан!
Голос царицы, её дочери, шум проезжающих машин, визг шин, отъезжающей. Всё это сливается в одну какофонию звуков. И как не старается Руслан вынырнуть из него не может. Этот диссонанс наоборот помогает утягивать его, в какую-то
Во второй раз его выводят в реальность, грубые похлопывания по щекам, и только потом в уши вползает шум. Сперва далёкий и непонятный, но постепенно, становиться различимы, и гул проезжающих машин, и тревожное мяуканье скорой, и тихий ропот людских голосов, и опять плачь. Он тихий, но почему-то именно он выводит Руслана в реальность.
Он жмурится, при первой попытке открыть глаза, потому что голову окольцовывает гудящая боль, но глаза всё равно открывает. Над ним яркое голубое небо, с редкими облаками. Он даже подвисает на секунду, и чувствует, что снова ускользает в небытие, и тогда переводит взгляд ниже, и тут же получает заряд боли. Но теперь хотя бы он держится в этой реальности.
Руки тяжёлые, словно пятитонные. Он со стоном отрывает одну от земли, и тянет к очагу боли на голове. Его пальцы увязают в тёплом и липком, и он отчётливо ощущает налившуюся шишку на затылке, именно там, где сосредоточена вся боль.
Вместе с этим оживают монотонные звуки.
В поле зрения появляется фигура. На фоне яркого неба, она кажется расплывчатой, но когда человек присаживается, Руслан узнаёт Антона.
— Ты как, Руслан? — голос его звучит глухо, словно в ушах тонна ватты, и звук никак не может просочиться.
Хлопает резко дверь, и тихий плачь, приближается.
— Виктория Сергеевна, — выпрямляется Антон, — останьтесь в машине.
Но видимо его просьба остаётся не выполненной, потому что Антон тихо материться, а над Русланом нависает заплаканное лицо Вики.
Узкое личико опухло от слёз, под глазами размазана тушь, губы искусаны. Непослушные пряди падают на лицо, и она остервенело откидывает их с лица, и смотрит, смотрит на него.
— Руслан, — шепчет хрипло, — Руслан.
Всё на что хватает Руслана, требовательно глянуть на Тоху.
Нельзя её расстраиваться, неужели не понимает он.
Антон, предпринимает очередную попытку оттащить Вику от него.
— Виктория Сергеевна, вернитесь в машину. Вон медики приехали…
Но Вика, словно не слышит его, беззвучно роняет слёзы на лицо Руслана, и хочет дотронуться до его лица, но её тонкие пальцы замирают в миллиметре от него, так и не касаются.
— Иди, — хрипит Руслан, и этот натужный сип отдаётся в голове острой болью. Он морщится, и переводит дыхание, прикрывает на мгновение глаза.
Вика рядом громко всхлипывает, и Руслан спешить открыть глаза, чтобы она себе ничего не придумала.
Но мгновение видимо затягивается, потому что когда он всё же их открывает, над ним нависает мужик в синей форме. Видимо медик. Плач Вики удаляется. Медик что-то говорит, спрашивает, светит в глаза Руслана, но тёмное небытие снова утягивает его и он с какой-то тихой радостью уплывает туда.