Привкус хрома
Шрифт:
— Я рад, что был знаком с тобой.
— Я тоже, Ясубицу. Спасибо за все.
Они обнялись. Ясубицу похлопал его по спине, тяжело вздыхая; если бы он мог, он бы расплакался, но выработанная черствость характера запечатывала и душила внутри него все эмоции.
— Передавайся и поднимайся на восьмидесятый этаж. Там тебя встретит Кэндзо, он хотел с тобой поговорить перед ритуалом. Потом, собственно, ритуал. Я буду твоим кайсяку.
— Это честь для меня, —Акутагава поклонился.
— Для меня тоже, Акутагава.
Он переоделся в кимоно и туго затянул пояс. По его мускулистой груди скатывались холодные капли пота, теряясь в жестких кучерявых волосах.
Кэндзо сидел на татами за чёрным дубовым столом. В двухэтажном полупустом кабинете был выключен свет, и помещение освещало только мягкое голубоватое свечение проецируемых на безрамочные панорамные окна мониторов. На скрывающихся в полумраке стенах красовались репродукции жанра муся-э: огромные самураи в доспехах и кимоно держали наготове свои катаны и луки, застыв в вечном ожидании решающего удара. Тихо гудели кондиционеры, поддерживая прохладную температуру. Кэндзо вытянул перед собой руку, приглашая Акутагаву сесть на татами. Он подошёл к столу и поклонился. Кэндзо кивнул головой в ответ.
— У нас осталось мало времени, поэтому буду немногословен, — сказал Кэндзо, разливая по пиалам холодный сакэ. В таком освещении он был еще больше похож на своего отца, Дадзая; те же впавшие щеки, окаймленные острыми скулами, те же узкие, глубоко посаженные глаза, тот же скошенный подбородок. — Мы существуем в новом времени, времени, когда корпорацию переполняют гайдзины, которые воспринимают свою службу исключительно как карьеру. Они употребляют наркотики, бездумно растрачивают деньги, злоупотребляют своими полномочиями. Они сеют хаос и постепенно разрушают нас изнутри: наши принципы, честь и авторитет. Ведь для них ни сама корпорация, ни ее философия ничего не значат. Такова реальность, с которой мы вынуждены были столкнуться. Тем не менее, существуют и другие сотрудники, которые относятся к корпорации и своей службе на полном серьезе. Они знают, что такое честь и уважение, знают наши основополагающие принципы и соотносят свои действия с кодексом бусидо. Дадзай, мой отец, называл таких частью Одокуро — голодного скелета, который во много раз превосходит размерами обычного человека. Они — это части основы, костяка корпорации «Ханзо».
Акутагава непроизвольно сжимал изо всех сил челюсть. В его теле все сильнее раздувался жар, и воздух от кондиционеров обволакивал кожу плотной холодной пеленой. Он пригубил сакэ, орошая сухой рот. Кэндзо тоже сделал несколько глотков и продолжил говорить: вдумчиво и с расстановкой.
— Твоя безупречная служба, твои подвиги в Токио и здесь, в Детройте, наконец, твоя готовность пожертвовать собой ради сохранения безопасности корпорации делают тебя частью этой основы, частью Одокуро. Я много слышал о тебе от Ясубицу, слышал, что тебя прозвали Сецуши, потому что отданные тебе приказы на устранение всегда заканчивались подтверждением смерти цели. Ты многое сделал и многое отдал ради процветания «Ханзо», и я ценю это. Мы все — кто принадлежит Одокуро — ценим твои подвиги. Ты действительно особенный человек.
— Благодарю вас, Кэндзо-сама, — Акутагава поклонился,
— Не нужно поклонов. Это я тебе благодарен, я должен клониться тебе за твою готовность отдать свою жизнь. Мой отец... Он еще при жизни предвидел, что корпорации наводнят ненадежные люди, и у него была мечта обьединить Одокуро, создав коллективную волю с помощью лиминала. Красивый, масштабный проект, державшийся в сторжайшем секрете даже от меня, его собственного сына... — Кэндзо задумчиво вздохнул. — Я до сих пор не знаю, где именно он просчитался, как он допустил выход ситуации из-под своего контроля и позволил воплотиться тому, что сейчас известно как «Мугэн»... Но мы должны будем остановить их любой ценой и ты, Сэцуши, нам в этом поможешь, как только твоё новое тело будет готово.
— Надеюсь, что окажусь полезным даже после смерти.
— Ты наша последняя надежда. Что ж... — Кэндзо встал, следом за ним поднялся и Акутагава. — Еще раз благодарю тебя за твою службу. Думаю, нам пора идти.
Акутагава в сопровождении Кэндзо и его личной охраны поднялись на последний, девяносто третий мансардный этаж. Вдоль окон по всему периметру помещения уже сидели на татами члены корпораций «Ханзо» и «Харвест», ожидая исполнения ритуала. По окнам стучал шквальной дождь, чёрное, как смола, небо тяжело нависало над стеклянной крышей, создавая ощущение невесомости, оторванности от пространства. Кэндзо обошёл зал по левой стороне и сел рядом с Болдсеном. Перешёптывания резко провалились в тишину. Акутагава прошёл к центру зала, где лежало татами, бумага с перьевой ручкой и танто — ритуальный кинжал в строгих чёрных ножнах и с рукоятью, обшитой плетёнными золотыми нитями. Он сел на татами, поклонился, коснувшись лбом холодного пола, и сомкнул руки в мудре концентрации, положив правую ладонь на левую и соприкоснув большие пальцы. Зал, наполненный людьми, застыл.
Прошла минута. Акутагава распустил ладони и взял перьевую ручку. В его уме пульсировала пустота.
— Что он делает? — спросил Болдсен, склонившись над ухом Кендзо. — Пишет завещание?..
— Нет. Он пишет поэму смерти.
Аккуратные иероглифы уложились в четыре ровные строки. Акутагава расписался снизу листа и отложил ручку. К нему подошёл Ясубицу, удерживая руку на рукояти катаны в ножнах. Акутагава взял танто, вытянул его перед собой и плавно обнажил клинок. Затем он развязал пояс кимоно и обнажился. Ясубицу вытащил катану.
Капля пота стекла по носовой перекладине и упала на бумагу. Акутагава вонзил танто в левый бок и вспорол себе живот. Во рту возник привкус железа. Сверкнуло лезвие катаны, перерубая его шею.
Голова повисла на лоскуте кожи, и тело завалилось на пол; из-под него растеклась алая лужа крови, пропитывая края листа бумаги с предсмертным стихом:
Прощаясь с миром,
Я хотел создать поэму
Но, став ее писать, я понял:
Нет смысла дальше множить пустоту.
00B _BREEDER
https://imageboard/731/snf/onion
_breeder: доброй ночи хх не мог уснуть решил выйти на прогулку.. потянуло в клуб куда-то где погромче чтоб голова затрещала еббаные нейролептики путают мысли = заебало, ноо подвернулось вдохновление, сейчас монтирую все как надо ))
deathphaze: ОО! новый контент??