Привкус хрома
Шрифт:
В тот вечер Хидэо должен был собирать «налог» в подконтрольном районе, но с ним связался отец и попросил срочно приехать домой. Хидэо застал его в наркотическом кураже; хлюпая носом, Якуми в одних дутых штанах бегал по кухне с ножом в руке и невнятно мямлил какие-то обрывки мыслей, отдельные, бессвязные слова, которые только в его голове складывались в осмысленные предложения. Увидев Хидэо, он воткнул нож в стол и широко улыбнулся.
— Что! Как ты думаешь? А? Как ты думаешь?..
— О чем ты?
— Обо всем этом... Обо всем! Я тебя этому учил! Инструмент для надлома воли! Я тут понял кое-что... Да... Это все
Якуми снял с плиты сковороду и выплеснул литр раскалённого масла на лицо Хидэо. Он завопил и упал на пол, корчась от острой боли: все его лицо горело от разъедающего плоть масла, жарившее его, как мясо брошенное на гриль. Якуми бросил сковороду и сел рядом с ним, сжимая свою голову.
— Личность... Вот, чего действительно страшно лишиться... Лицо... Вы в школе проходили «Чужое лицо» Кобо Абэ?.. Хотя, наверное, такое в школьную программу не входит.. Зря! У него много хороших мыслей... Лицо — это двери, через которые люди устанавливают контакт между собой... Лишиться его, значит стать никем, потерять себя как человека... Это страшнее боли... Это... Мой подарок... Тебе...
Последние слова отца утонули в липком беспамятстве.
В следующем доме, согласно досье, жила молодая семья. Муж работал на рыбном консервном заводе, жена подрабатывала графическим дизайнером из дома, попутно заботясь о годовалом ребёнке. Еще у них была восьмилетняя дочь, но она скончалась от лейкоза несколько лет назад. Джейсон надкусил моти, который купил в торговом автомате возле заправки, и примерно разметил в голове план. Возиться с их воспоминаниями ему не хотелось, тем более им предстояло обойти еще пять домов — даже если на каждый из них уделять всего несколько минут воздействия лиминала, перегруз может оказаться слишком большим. Не зря же Дадзай каждый раз повторяет о том, чтобы они воздерживались от чрезмерного использования импланта.
— Ты слишком много думаешь, — монотонным голосом произнёс Хидэо. — Давай я просто зайду и убью их всех. Дом выставят на торги, его купят и снесут.
— Зачем тогда нас сюда отправили, если по-твоему можно просто всех перебить? — раздраженно спросил Джейсон с набитым ртом. — Тем более там маленький ребёнок.
— Для меня нет разницы кого убивать. Хочешь посмотреть, как крупнокалиберный пистолет размозжит в кашу его маленькую черепушку? И услышать крик матери? Готов поставить десять тысяч йен на то, что она ринется к его яслям и опустит руки в это кровавое месиво, вопя «мой мальчик, мой маленький, маленький мальчик». Пари?
— Я, конечно, сам не святой, но ты вообще психопат конченый, тебя бы изолировать от общества по-хорошему.
— Следи за языком, полукровка.
Они подошли к дверям и постучали. Где-то на втором этаже открылась дверь
— Мама, мамочка, мне очень, очень больно, — произнесла девочка своим сиплым, надламывающимся голосом.
На втором этаже завизжал ребёнок в яслях. Асако стояла, парализованная от страха, и потуплено смотрела на свою дочь.
— Разве ты не видишь, мама? Не видишь, как я страдаю?
— Но... Но... Но ты... — пыталась сказать Асако, но слова застревали поперёк ее горла.
— У вас есть сутки, чтобы уехать отсюда, иначе мой братик задохнётся во сне, — произнесла Киоко, и из ее глаз полились кровавые слезы. Асако захлопнула перед ней дверь...
Джейсон прервал лиминал и почесал зудевший затылок.
— Сучка побежала пить нейролептики и звонить своему психотерапевту. М-да...
— Ясно, — сказал Хидэо и открыл незапертую входную дверь. Он бесшумно поднялся на второй этаж, зашёл в спальню и ввёл Асако вместе с годовалым ребёнком в лиминал. Она заверещала от ужаса, увидев Хидэо рядом с яслями посреди окружившей их пустоты.
— Я пришёл из Дзигоку, чтобы забрать твоё дитя. Это проклятое место; до тех пор, пока вы живете здесь, вы не познаете ни счастья, ни покоя.
Хидэо подлетел к ней, схватил ее за волосы и подтащил к яслям. Асако громко вопила и тряслась как в припадке. Хидэо вздернул ее голову и указал на ясли.
— Я посылал к тебе душу дочери, но ты отвергла ее. Теперь ты познаешь боль.
— Нет! — закричала во все горло Асако.
Хидэо вздернул руку — и грудь ребёнка насквозь проткнул железный штырь. Маленькие, пухлые губы отрыгнули вязкую кровь. Он повернулся к Асако, взял ее за горло и придушил до потери сознания.
— Не дышит, — сказал Джейсон, стоявший возле яслей. Рядом на полу лежала Асако.
— Он и не должен, — усмехнулся Хидэо, хрустя костяшками пальцев. — Пойдём, впереди еще много работы.
— Больной уебок, — покрутил головой Джейсон.
На улице их поджидал серебристый мерседес с тонированными окнами. Когда они вышли из дома, окна в машине опустились и из нее выглянули члены одной из группировок якудзы. Бритоголовый мужчина на заднем кресле высунул руку с пистолетом и постучал по дверце, подзывая их к себе.
— Вы откуда такие ряженые будете? — спросил он, перегоняя в зубах зубочистку.