Привкус хрома

Тремор Ник

/подобрано [Золото] 9567742х

/подобрано [Сломанная Катана Мотоясу] 1х

/подобрано [Свиток Призыва: Огненный Бич] 3х

/подобрано [Легендарные Наголенники Сегуната ??] 1х

/подобрано [Безупречный Шёлк] 88х

/подобрано [Легендарное Тантно Скорбящих Вдов ????] 1х

/подобрано [Легендарный Шлем Сегуната ?] 1х

/подобрано [Ключ Пятидесяти Гробниц] 1х

/подобрано [Свиток Призыва: Божественные Клинки Еринобу] 5х

/подобрано [Легендарный Модификатор Меча: Пламенная Воля ???] 1х

/подобрано [Предмет декора: Голова Императора Мотоясу] 1х

/заработано опыта 1700000 ХР

Ким перечитал лог подобранных предметов в чате и присвистнул. Это была его сорок седьмая или сорок девятая попытка выбить из Императора Мотоясу [Предмет декора: Голова Императора Мотоясу], которую он хотел поставить в своем доме для завершения коллекции. Теперь оставалась последняя, самая сложная задача, выполнение которой Ким уже давно признал невозможным, но все равно время от времени

предпринимал попытки ее завершить, используя самые ухищренные, комбинированные между собой тактики: ему нужно было убить Монаха Кагэхису, Великого Учителя Итто-рю. Он не был ни боссом, ни враждебным персонажем как таковым; разработчики добавили его в качестве издевательской шутки над самыми любознательными игроками, которые могли наткнуться на его хижину во время исследования высокоуровневой локации Аокигахара. При этом, чтобы попасть внутрь хижины, необходимо было выполнить целый ряд требований, включающий убийство всех рейдовых боссов, создание [Катаны Пустоты], достижение наивысшего уровня [Образ концентрации: Дзен] и обладание Глазами Сансары; большинство игроков вообще считали хижину простой неигровой декорацией, поскольку для них она оставалась закрыта, но те, кто выполнил все вышеперечисленные условия, могли зайти внутрь и встретиться с Монахом Кагэхису, Великим Учителем Итто-рю — и неизбежно погибнуть. Проблема заключалась в том, что при попытке заговорить с ним, он рассказывал игроку дзен-коан и независимо от варианта ответа проводил моментально убивавшую атаку [Мусокэн], от которой невозможно было защититься ни одной игровой механикой. Техника [Глаза Сансары: Идзанами] позволяла обнулить его удар ценой ослепления глаз на тридцать минут, но из-за этого, в самом конце боя, когда монах использует технику [Харакири: Призыв Бога Смерти] ее нельзя парировать ответной техникой [Глаза Сансары: Снятие Печати Бога Смерти], что в итоге все равно приводит к поражению. Если сражаться с ним командой хотя бы из двух человек, то победа не составит труда, но Киму некого было просить о помощи, поэтому приходилось изгаляться самому: либо пытаться уворачиваться от атак на протяжении тридцати минут, либо безупречно подобрать момент для нанесения критического урона и срыва финальной техники. Ни то, ни другое до настоящего момента у него не получалось.

Вызвав одного из драконов для быстрого перемещения, Ким поставил метку на лес Аокигихара и отошёл в туалет, пошатываясь от усталости после смены в офисе и разморившего его хмеля. Его любовь к игре «Катана» была иррациональной, до конца необъяснимой для него самого; на пике популярности, когда еще существовали официальные сервера, выходили постоянные обновления и игровой процесс поглощал своим разнообразием, предлагая самые разные события, бои и задачи, «Катана» из раза в раз заставляла возвращаться к себе, чтобы вместе с членами гильдии сходить в новый рейд, выбить редкие вещи или испытать свои силы против других игроков. Но сейчас, когда игра уже давно закрылась, все обстояло иначе: не было ни одной причины оставаться на пустом сервере в окружении неигровых персонажей и однообразной рутины, выполняя одни и те же задачи без ощущения прогресса и общности с другими игроками. И все же Ким не мог расстаться с игрой. За то время, которое он провёл в ней, мир «Катаны» стал для него вторым домом, уютным пространством, куда можно вернуться на пару часов после смены и отдохнуть от приевшейся, монотонной жизни. Он знал наизусть каждую локацию и присутствоваших в них персонажей, отыгрывал самого себя, посещая бары, храмы и другие места интереса, придумывал свой собственный «лор», прокачивал новых персонажей разных классов и в целом вёл параллельную жизнь внутри игры. Иногда он заходил, чтобы посражаться и просто выпустить пар, иногда устраивал себе прогулки по локациям, навещая своих старых знакомых и преподносил им «подарки», выбрасывая перед ними драгоценные предметы, бывало занимался добычей редких вещей для коллекции или же устраивал себе испытания, сражаясь со сложными врагами при определенных, искусственных ограничениях. Отсутствие других игроков не мешало ему развлекать самого себя; наоборот, пребывание в полном одиночестве придавало игре особое ощущение отчужденности, похоже на то, что возникает на пустых ночных улицах, брошенных площадках и в закрытых магазинах, ощущение, что уединяет и примеряет с собой, будто бы фиксируя время в тягучей длительности момента — плацдарм для рефлексии, сплавления игрового, сугубо развлекательного процесса с пространством, способствующим размышлениям, углублению в себя. Вот, что делало «Катану» для Кима такой особенной.

Вернувшись за компьютер, Ким спустился в сумеречную чащу леса и отозвал дракона. На него сразу же напало несколько Неупокоенных душ, которые он убил простыми ударами своей катаны, вспоминая, как раньше всего один такой соперник наводил на него ужас и заставлял использовать все свои возможности чтобы выжить. Хижина на карте не имела никаких отметок, но он точно знал, куда идти: застывшие висельники на деревьях и вырубленные стволы прокладывали дорогу прямиком к ней.

— Сейчас я научу тебя дзену, уебок ты старый, — прорычал в монитор Ким, делая несколько больших глотков освежающего пива. — Притча о том, как тебе в жопу затолкают катану.

Он вошёл в хижину. Монах Кагэхису,

Великий Учитель Итто-рю стоял возле котла, выпускавшего клубы пара в покосившийся и обвисший потолок. Ким подошёл к нему и нажал на клавишу взаимодействия с персонажем. Открылось диалоговое окно:

Монах Кагэхису, Великий Учитель Итто-рю:

Как раз перед тем, как Нинакава ушёл в иной мир, мастер Иккю пришёл к нему с дружеским визитом. «Проводить ли тебя?» — спросил Иккю. Нинакава ему ответил: «Я пришёл сюда один и иду один. Чем ты можешь помочь мне?». Тогда Иккю сказал ему: «Если ты в самом деле считаешь, что пришёл и идёшь, то ты заблуждаешься. Позволь же показать тебе дорогу, по которой нельзя прийти и уйти». Нинакава улыбнулся и умер.

1. Что это значит?..

2. Понятно. Иккю указал ему на заблуждение ума, и Нинакава обрёл просветление перед смертью. Таким образом Иккю открыл для него истинный путь.

3. Сакура расцвела зимой.

4. Не пора ли тебе отойти в иной мир?

5. [Закончить диалог]

Выбор ответа не имел смысла, поэтому Ким нажал на четвёртый. Монах Кагэхису, Великий Учитель Итто-рю провел атаку [Мусокэн], Ким активировал технику [Глаза Сансары: Идзанами] и вернул себе жизнь, нивелировав удар. Скрестились обычные атаки катанами, Ким перекатился в дальний угол и стал выщёлкивать пальцами комбинацию для техники [Множественное Теневое Клонирование], но в опьянении промахнулся — и Монах Кагэхису, Великий Учитель Итто-рю убил его одним ударом. Ким в ярости бросил полупустую банку пива в стену.

— Сука ебаная! Как обычно! Уебок!

После смерти игровые персонажи появлялись в локации Река Сандзу, где их души должны были перебраться вброд через реку из мира мертвых обратно в мир живых. Никакие техники и способности в этой локации не работали, но за все время существования игры было изобретено множество способов быстрого преодоления реки: так, например, если в определенном месте занырнуть на дно и заплыть под затонувшую лодку, прожимая кнопку рывка в месте, где в лодке находится пробоина, игрока сразу отбрасывало на берег; обладатели Глаз Сансары по какой-то неведомой причине могли использовать [Техника Глаз Сансары: Падение Трёх Лун] и «пробивать» себя ими сквозь дно, телепортируясь на берег; классы, способные летать, могли встать на дно ногами, выпустить крылья и быстро переместиться на другую сторону; и многие другие, часть из которых разработчики исправили, а часть оставили, видимо, для облегчения жизни самым строптивым игрокам. Поскольку Ким был ослеплён еще на двадцат семь минут, использовать глаза он не мог, и ему пришлось занырнуть на дно в поисках лодки. Вдруг он увидел силуэт еще одного игрока, отчаянно пытающегося рывком заплыть под лодку. Ким чуть не упал с кресла от удивления; сбросив затекшие ноги, он приблизился в упор к монитору, силясь разглядеть поближе это загадочное видение живого игрока.

/[Сасуке Ким]: ты кто?

/[Сасуке Ким]: ты кто?

/[Сасуке Ким]: ты кто?

/[Сасуке Ким]: подожди меня эй

/[Емицукуни]: привет!!

/[Емицукуни]: встретимся в долине ветров

Она растворилась под лодкой. Ким закурил сигарету. Он уже больше года не встречал других игроков на сервере, и теперь испытывал смешанные чувства радости, удивления и будто бы тревоги за вторжение в личное пространство; игровой мир «Катаны» был достаточно большой, чтобы два игрока в нем никогда не пересеклись, и все же присутствие кого-то еще нарушало интимность отчуждения. Как давно она играет вместе с ним на этом сервере? Откуда она про него узнала? И почему вместо всех новых многопользовательских игр с современными движками она выбрала забытый пиратский сервер старого проекта? Ким заплыл под лодку и возродился. Призвав дракона, он поставил метку на локацию Долина Ветров и снова отошёл в туалет, попутно подобрав брошенную банку пива с пола. Если она тоже обладает Глазами Сансары, то можно будет попросить ее помочь в убийстве монаха — вдвоём они справятся за несколько минут. Ким вернулся за компьютер с новой банкой холодного пива; он уже собирался ложиться спать, но неожиданная встреча с другим игроком вдохнула в него новые силы.

Емицукуни ожидала его на высеченном в скале изваянии императора Дзимму. Ким приземлился рядом с ней и сел в позу для медитаций.

/[Емицукуни]: вот мы и встретились. как-то даже странно. я привыкла что мы существуем по отдельности

/[Сасуке Ким]: в каком смысле?

/[Емицукуни]: я давно слежу за тобой, но старалась не попадаться на глаза. кстати когда ты подносишь дары жителям деревень бросая перед ними всякие драгоценности это очень мило

/[Сасуке Ким]: и давно ты следишь за мной?

/[Емицукуни]: а еще твои походы в храм для поклона с медитациями и разбрасыванием риса перед духами

/[Емицукуни]: иии как ты меняешь одежду в зависимости от цели похода хаха ты такой забавный

/[Емицукуни]: наблюдая за тобой я чувствовала себя снова ребёнком играющим в конструктор и придумывающим всякие сюжеты и события

Ким читал всплывающие сообщения над ее головой и все сильнее смущался, нервно сминая окурок сигареты в пальцах. Ничего зазорного или постыдного он, конечно, не совершал, так что и уличить его было не в чем; его отыгрыш был всего лишь способом погружения в игру, которая больше ничего не могла ему предложить, не могла его развлечь своим наполнением. Его смущал скорее тот факт, что за ним все это время кто-то подглядывал, отмечая его действия.