Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - Так, ты раб мой, Эдька, - провозгласил Герасим Матвеевич, - не вздумай сбежать, родственничек. Сейчас едешь со мной. Будешь у меня обслуживать богатых дам, они вечно неудовлетворенные. Будем с тобой, красавчик, делать большие деньги. Вон ты какой смазливенький. На тебя любая клюнет.
Эдька что-то фыркнул, а про себя подумал:
– - Держи карман шире, папаша. Сам скоро своей дочке подложишь меня в постель. А я уж постараюсь, чтобы Ингрид меня не забыла. Радуйся, родственничек, у тебя будут красивые внуки, все в меня.
На свою голову Герасим Матвеевич привез Эдичку в свой дом. Туда в этот день вернулась Ингрид с детьми, она в очередной раз разругалась с родителями покойного мужа, уехала из большого дома Пикуновых, как всегда, пообещав не возвращаться и даже не
Мальчишки дрались и носились по дому, Ингрид рыдала, ломала руки, унизанные дорогими кольцами, жаловалась отцу, что её никто не понимает, не любит, урожденную княжну Облонскую, душа её страдает от одиночества. Герасим Матвеевич, настроившийся на отдых, вынужден был успокаивать дочь, утихомиривать внуков.
– - Мужика ей надо, - шепнул осторожно Эдуард, наблюдая за красивой плачущей Ингрид.
– Сразу успокоится. Старый козел, покойный Пикунов, как видимо, чувственность в ней пробудил, раздразнил, а насытить не успел... Вот и бесится дамочка.
Божий одуванчик задумался ровно на минуту.
– - А это мысль, - ответил он.
– Правильно мыслишь, Эдька. Умница! Вот ты и побудешь ночью этим мужиком. Успокоишь мою дочулю. Чего морщишься? Ты трахаешь все, что шевелится. Я знаю это. А моя дочь вполне миловидна, не старая еще. Ну, старше тебя, но не в два раза же. Что такое десять лет? Да ничего! Ты должен оказаться в постели Ингрид. Сегодня ночью и отправляйся. А то с ума сойдет моя дочка. Будет мне забота на старости лет. Да и сегодняшнюю ночь хоть спокойно посплю. А Степку и Герку сейчас назад отправлю к пикуновским бабкам и дедам. Скажу, что нечего смотреть на взбалмошную мать. Они рады будут. И меня, дай Бог, не отпустят. А ты уж тут не теряйся.
Так и сделал. Повез внуков и сам там остался на ночь. А Эдуард выполнил приказ. Ингрид была удовлетворена, счастлива и довольна. Она больше не рыдала, не ломала рук, а лениво лежала на кровати, напоминая собой сытую кошку. Утром заявила приехавшему отцу, что хочет замуж за Эдика.
– - Ты что, Эдька наш родственник, - пытался отговорить отец.
– Он твой троюродный брат.
– - Пап! Ну, какой он родственник? Так, седьмая вода на киселе. Папочка, все решено. Даже и не думай спорить! Я выхожу замуж за Эдика. И учти, Эдик мне уже сказал, что задолжал тебе. Я заплачу долг Эдуарда. Гена мне оставил достаточно денег...Не вздумай мешать моему счастью!
Разозленный Герасим Матвеевич поймал торжествующий взгляд будущего зятя: "Получил, папаша?"
Эдька, чье богатство заключалось только в огромной потенции и смазливой внешности, не подходил богатой вдове Ингрид с точки зрения всех родственников: и собственного отца, и родителей покойного мужа. Но избалованная дамочка настояла на своем. Она стала женой красавчика Эдуарда. Тот, глядя во время свадьбы на недовольные физиономии новых родственников, поеживаясь от суровой а-кой зимы, через три месяца после женитьбы решил, что тут ему делать нечего, и вернулся в П-в, в знакомые места, где он вырос в местном детдоме, не нужный своим благородным и состоятельным родственникам. Ингрид уехала с ним, с большим приданным - половиной наследства Пикуновых. Вторая половина осталась в А-ке. Родственники покойного мужа не отдали Ингрид младшего сына Степана. Не отдали бы они и Геру, но мальчишка решил не расставаться с матерью, и переубедить его было невозможно. Старший сын уехал в П-в с матерью и отчимом. Герасим Степанович, спохватившись, что он наделал, переживая за дочь, что она с Эдичкой быстро спустит все денежки, ума нет у обоих, а жить красиво оба любят, поехал с ними. "Не могу жить без дочки!" - пояснил он зятю слащавым любящим тоном. Зять пошипел и согласился. В далеком П-ве Эдуард продолжал осчастливливать тайком от тестя и жены местных женщин, поигрывал в картишки, но умеренно, отдыхал на курортах, лечился от чего-то, а тесть создавал "Империю", так он назвал сеть супермаркетов, разбросанных по всему П-ву и его окрестностям. Ингрид же в первый год брака родила Эдуарду дочь Снежену, заскучала отчаянно, сдав дочь на попечение нянь, от скуки и стала заниматься родословной Облонских. Это у неё превратилось в навязчивую идею. Отец на это
А дальше все изменилось. Через пятнадцать лет умер старый Герасим Степанович, оставив отлаженную "Империю", приносящую огромные доходы, на двадцатипятилетнего внука. Эдуард никогда не занимался и не хотел заниматься делами "Империи", после смерти тестя сразу в открытую завел кучу любовниц. Заставил жену формально передать ему все деньги, по всем документам вся "Империя" принадлежала ему. Но дела вел теперь подросший пасынок, Гера оказался башковитым, окончил финансово-экономический институт. И через несколько лет он стал фактической главой "Империи", однако за подписью Эдуарда ходить надо было. Вот и пользовался этим новоявленный князь Облонский. Гера взял талант от деда, кроме того, у него было феноменальные способности: всегда и везде помнил все цифры. Но у Эдуарда при всем его формальном владении империей опять не получалось разгуляться от души. Младший Гера следил не хуже старого Герасима. Эдуард его побаивался. На дочь он не обращал внимания, она ему была не нужна, как и её мать. Он получил деньги, а остальное, что прилагалось к деньгам, пришлось терпеть. Куда же денешься?
Шло время, все больше распускался Эдуард, тратил деньги, требовал от жены, чтобы родила ему сына, наследника. Но у Ингрид никак больше не получалось забеременеть. Это и был предлог для многочисленных любовниц. В доме порой устраивались настоящие оргии. Не одна экономка, не одна горничная ушли из этого дома, несмотря на хорошую оплату их работы. И все из-за притязаний Эдуарда. Ингрид было обидно. Вот тогда она еще сильнее занялась княжеским родом Облонских. Княгиня Облонская, так себя именовала Ингрид, сочинила целую родословную. По её заказу художник нарисовал родословное древо. И начиналось она с княгини Ольги - стопроцентной выдумки Ингрид.
Подрастала Снежена, такая же эмоциональная и неуравновешенная, как мать, и очень привязанная к отцу, хоть тот её практически и не замечал. Первым странности в поведении сестры заметил Гера. Указал Ингрид, та нервно посмеялась, наотрез отказалась показывать дочь врачам. Но когда Снежене исполнилось восемнадцать...
День совершеннолетия наследницы "Империи" пышно праздновали. Со всех сторон сыпались дорогие подарки. Потом гости разъехались, остались только свои, домашние. Эдуард выпил лишнего, вспомнил про красивую горничную Зою, многообещающе поглядел и на жену. Снежена сидела возле отца, обнимала его, приговаривая:
– - Папочка, ты лучше всех, я тебя люблю. Твоя Снежка уже взрослая. Посмотри на меня. Ну, папочка, ну, пожалуйста!
Тот отмахивался от дочери, думая о Зое. А Гера потихоньку подсыпал кокаина в фужер Эдуарда и Ингрид. Пусть ночью мать получит свое. Темпераментный Эдуард, по замыслу Геры, ночью должен дать многократный план: хватит и на горничную, и на Ингрид. А то надоело уже слушать про знатность рода Облонских. Сам Герасим не стал пить, ушел. И не видел, что вино из фужера матери выпила Снежена. И то, что случилось, превзошло все... Такой дикой оргии знатный дом Облонских еще не видел.
Утром Ингрид проснулась в постели мужа абсолютно голая, с другой стороны, бесстыдно закинув ноги на обнаженного отца, лежала Снежена в чем мать родила. Тут же с краю спала и новая горничная, красивая Зоя.
Пробуждение было ужасное для всех. Ингрид, проснувшаяся раньше всех, бросилась к себе. Её долго рвало. Вышла из спальни потрепанная горничная, быстро скрылась в своей комнатушке. А Снежена осталась. Неустойчивая психика восемнадцатилетней девицы дала окончательный сбой.
– - Папочка я тебя люблю, - голая Снежена прижалась к отцу.
– Я остаюсь с тобой. Пусть они уходят.