Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - Как! Все-таки Криста выполнила свою угрозу. Она обещала спалить дом колдуньи. Ей, видите ли, не то зелье Лиза дала...
– - Я не знаю, Криста подожгла или нет, её и Снежены больше нет, пусть они покоятся с миром, если это возможно. А Лизу приютил Родион Прокопьевич. Хотя слово "приютил" тут не подходит. Хозяйкой сделал, царицей, как он говорит. Миш, Лиза стала его женой.
– - Что? - изумлению мужчины не было предела.
– Все-таки он не разлюбил её? И она все простила?
– - Я не знаю, о чем ты говоришь, мой Мишутка. Но Лиза и Родион Прокопьевич -
– - Подожди, Люб! Ты говоришь о Лизе, о Годеонове... Почему ты не скажешь мне самого главного? Я ведь тоже умею думать. Мы с тобой прожили несколько месяцев, как муж и жена... От кого ты родила девочку? Нюся - моя... моя дочка?
– в глазах мужчины застыла огромная надежда.
– Люба, не молчи!
– - А то чья же, - обиженно ответила женщина.
– Других мужчин в моем доме не было. И в постели тоже.
– - Любка, - Михаил даже задохнулся.
– Любка! Любка! Ты.. Ты.. Ты просто умница... Янтарек мой!
– - Миш, а почему ты ни одной весточки не подал нам?
– спросила Люба.
– Мы ждали. Я, Лиза, Родион Прокопьевич, потом и Нюся.
– - Я пытался... К тебе заезжал мой друг, должен был забрать тебя. Но не нашел. Я решил, что ты уехала в А-к. Нина так сказала...
– - Да, я просила её об этом... Тебя искали... Я не знала ничего...
Нюся так и не проснулась. Михаил и Люба долго говорили, разобрались во всех ошибках и недоразумениях, хотя этого особо и не надо было. Они встретились, им было хорошо, оба знали, что будут вместе. Через часа полтора проснулась Нюся. Люба опять дала ей грудь. Михаил с трепетом наблюдал за своей дочкой, занятой столь важным делом, а потом сказал:
– - Я тоже хочу есть, Люба. я чертовски хочу есть... Как тогда, на Новый год...И даже больше. Я вчера не ужинал и сегодня тоже не ел.
– - Идем домой, покормлю...
– засмеялась женщина.
– Нет, до нашего дома далеко. К Лизе пойдем, то есть к Годеоновым. Они уже, наверно, вернулись. Ждут нас... И чтобы у Лизы попросил прощения... На коленях должен просить... Она виду не показывала, а вся извелась... Ты ей как сын... А Нюсю она и Родион Прокопьевич внучкой своей считают.
С покаянным видом и опасением в душе входил в ворота огромного дома Годеонова Михаил. Заплакала Лиза, увидев племянника.
– - Лиз, ты прости меня, - покаянно просил Мишка.
– Я всегда забывал про тебя. А ты ведь мне мамкой была. Я помню, как звал тебя. Мамочка Лиза. Прости меня, моя маленькая мамочка. Я неблагодарный, думал о тебе в последнюю очередь...
– - Ладно. Миш, главное ты вернулся, - счастливая Лиза вытирала глаза.
– С тобой все хорошо.
– - Здравствуй Михаил, - похудевший, поседевший Годеонов стоял, опираясь на костыль.
– Я рад твоему возвращению.
Он протянул бывшему зятю руку. Мужчина буквально минуту посомневался и пожал её. В общем-то, от Родиона Прокопьевича он плохого не видел. Но вниманием деда завладела сейчас же Нюся, стала тут же тянуть к нему ручки. Тот растаял, забыл про Михаила,
– - Кто дедушку пожалеет, кто его больше всех любит, - приговаривал Родион Прокопьевич...
– Нюсенька моя дедушку любит, внученька моя, красавица наша...
– - Пойдем, я покормлю тебя, - теребила Люба Михаила, - с голода умрешь.... Пойдем, Лиза, на кухню... Мишка есть хочет. Он вчера не ужинал. И не завтракал! Ой, тебе, наверно, еще в ванну надо...
Михаила отвели в ванную, снабдили одеждой Родиона Прокопьевича, накормили, женщины без конца суетились вокруг него, Годеонов сидел возле манежа с девочкой и комментировал, что его так ни разу не кормили, не мыли, не подавали сразу десять блюд.
– - Все, больше не могу есть, - взмолился Михаил.
– Если я еще чего-нибудь съем, то лопну. Лиза, честное слово, я сыт. Люб, хоть ты пожалей меня... Наелся я...
После обеда перешли в большой зал. Люба домывала посуду на кухне, Лиза ушла к мужчинам. Михаил и Родион Прокопьевич с девочкой на руках сидели на диване, о чем-то вполголоса говорили.
– - Иди к нам, - позвал Годеонов жену и похвастался.
– Хорошая у меня жена, Миш! Настоящая царица.
Лиза села возле племянника, обняла его.
– - Какой сегодня замечательный день, - сказала она.
– Миша вернулся. Мы все собрались.
Вошла Люба.
– - Прямо семейное фото, - улыбнулась она и повторила мысль Лизы.
– Наконец-то, вся семья в сборе.
– - А мы сейчас сфотографируемся, - загорелся Годеонов.
– Люба, крикни Михеича, он с яблонями возился неподалеку. Прямо их окошка и крикни.
Люба позвала сторожа. Михеич не удивился. Годеонов частенько просил его взять в руки фотоаппарат. И фотографии Нюси и Лизы, а также Годеонова с девочкой на руках были всюду: дома, в машине, в офисе. Вот и сейчас Родион Прокопьевич приказал Михаилу сесть рядом с ним.
– - Мужчины будут в центре, а наши женщины пусть по бокам сидят. Лиза, ты иди ко мне, моя царица, - попросил он жену.
– А ты, Люба, садись рядом с Мишей, как примерная жена. Пусть у нас будет настоящее семейное фото. Полный порядок. Фотографируй, Михеич. Нюсенька, обними дедушку
– - Подождите, - остановил Михаил сторожа.
– Минуточку, - он забрал девочку к себе на руки, обнял Любу: - Вот теперь порядок, все на своем месте.
Лиза и Родион Прокопьевич красноречиво глянули друг на друга, улыбнулись. Родион Прокопьевич обнял свою царицу. Михеич несколько раз их сфотографировал.
– - А теперь дай мне мою внучку. Мы с Нюсей сегодня еще не фотографировались, - сказал Годеонов Михаилу.
– А то папка не успел появиться, у деда внучку отбирает. Иди ко мне, моя красавица, моя девочка. Вот правильно, обними деда за шею. Вот какие мы красивые! Михеич, быстрее фотографируй...
День прошел незаметно, суматошно. Не успели оглянуться, как солнце пошло к закату, начало темнеть. Люба пошла укладывать дочку. Вместе с ней отправился и Михаил. Помочь надо, объяснил он. Супруги Годеоновы переглянулись.